Ещё одним очевидным, но не менее странным вариантом было предательство Алианоре Ирне. Несмотря на то, что знакомы они были с Вайнахом не первый год, в отчаянном положении с мальчишки станется продать своего партнёра за предложение получше. Вот только было здесь одно существенное «но» — малолетний разбойник мнил себя героем свободного Алинора, его извращённый патриотизм в гексаду главных врат не лез и вызывал тревогу даже у Мятежного Двора. Представить себе, что символ отчаянной борьбы подполья за самостоятельность превратится в обеспеченного гражданина Лилландрила, погрязшего в дрязгах с Алинором и договорах с Империей, было сродни чаепитию с Шеогоратом.

Что ещё это может быть — двойная игра, внезапная прозорливость до примитивности прямолинейных Ависен’эри, какие-то непредвиденные обстоятельства? Можно было гадать до бесконечности. Вайнах предпочитал не принимать в качестве рабочей ни одну из равновероятных безумных гипотез и повременить с выводами до того момента, пока не появится новая, более точная информация. Главное, что ему удалось сбежать. В том, что Ирне сам найдёт способ добраться до Фестхолда, если захочет, маг нисколько не сомневался, как и в том, что там они обязательно встретятся однажды у общих знакомых. Сейчас же ему предстояло покинуть пестрый, вечно цветущий Неанлат, и добраться до чопорного Академического Квартала столицы, где его уже ждала старая подруга — она же бывшая коллега по Гильдии Магов и его идеальное алиби.

Расположившись в одиночестве на широком мягком сидении двухместной повозки, Вайнах молча взирал по сторонам. Воистину прав был автор путеводителя по архипелагу, называя Неанлат «анклавом артистичности и индивидуальности». Цветная улица не зря носила такое название — краски сменяли одна другую, каждый дом был разукрашен в собственный цвет, и ни один оттенок не повторялся. При всей своей необычности, это была единственная улица, которую всё же можно было назвать таковой в привычном людям и мерам понимании — два ряда двухэтажных домов, широкая дорога между ними и серые ручейки узких тропинок, растекающиеся в разные стороны от неё. Остальное пространство зелено-розовой долины вплоть до самого озера Абисселар, занимали частные владения алинорских аристократов, не ограниченные законами архитектурной композиции и соответствия статусным стандартам размещения жилья в пределах Алинора. Иными словами, кто во что горазд — у кого-то приземистый домик с хрустальными оранжереями, у кого-то высокая башня с вытянутой острой крышей, а у иного жильца был целый поместный двор с маленькой фермой, виноградниками и ремесленными мастерскими. Поглядывая на блестящие крыши вдали, Вайнах мог только предполагать, каким образом десяток зажиточных алинорцев уживается ограда к ограде, когда над ними не довлеет тяжелый свод общих правил.

Воистину, идеальное место для штаб-квартиры мятежников.

Повозка неторопливо покинула Цветную улицу и выехала на окружную дорогу. За горным хребтом, подпирающим пристроенную к нему массивную стену, на возвышении виднелись ступенчатые белокаменные башни столицы. С этого ракурса они казались продолжением гор, рукотворными пиками, соревнующимися друг с другом в стремлении достичь небес. Вайнах отвернулся и окинул взглядом незаселенную часть долины. Теплый ветер подул ему в лицо. А где-то в Фестхолде сейчас прохладно и уютно…

Саммерсет иногда называли «землями вечной весны», но в полной мере это определение относилось именно к Ауридону. Вайнах любил Ауридон гораздо больше, чем родной Алинор, и его успокаивала мысль, что скоро, очень скоро он окажется там, в знакомой и приветливой Гильдии Магов, со знакомыми и, может быть, не всегда приветливыми коллегами. Подальше от столичных интриг и опасностей, подальше от ослепительно яркого блеска роскоши и клинков талморской стражи. Вайнах не разделял надежд Каранора, и не верил, что один магический артефакт, каким бы он ни был мощным, сможет принести победу и признание Мятежному Двору. Он не хотел быть здесь, когда убежище накроют и выведут каждого мятежника по очереди на публичную казнь. Вайнах многое вложил в это предприятие, прежде чем разочаровался в его перспективах. Что касалось остальных — их вера в лидера и идеалы только возрастала, и никаких предупреждений они слушать не желали. Что получит Каранор, воспользовавшись Кольцом Воодушевления — из лучших побуждений, разумеется? Армию фанатиков? Не чающих души в командире, наспех вооруженных идеалистов, одетых в надежду как в броню? Вайнах не видел для них никаких шансов. И, несмотря на удачный исход для себя, он был заранее опечален грядущим поражением.

Мимо пронёсся одинокий всадник, да так стремительно, что извозчик притормозил повозку, потрясая кулаком.

— Вот развелись лихачи! По голове твоей проедут, лишь бы поскорее. И куда им так не терпится! Ох, молодежь…

Всадник скрылся вдали, а повозка мерно поползла к алинорским вратам, прохождение через которые грозило неизбежно занять всё оставшееся до заката время.

…

Славный город Фестхолд воспевался в балладах и одах, изображался на картинах известных художников, был гордостью и предметом споров не без причины. Фестхолд был не просто городом, и даже не просто легендой — но настоящим сборником легенд и историй об альтмерском наследии, великих артефактах, великих магах и правителях, героях и злодеях. Земли, где впервые нога предков-альдмери ступила на острова Саммерсет, первая столица не только Ауридона, но всего архипелага, начальная точка грандиозного путешествия Топала Кормчего, первооткрывателя, как считают местные, всего Тамриэля, место основания первого филиала Гильдии Магов — перечисление может продолжаться практически бесконечно, вклад Фестхолда в историю невозможно переоценить. Но в отличие от центрального Саммерсета, ревностно стерегущего своё наследие за десятком магических замков, Фестхолд не никогда не прятал свои заслуги и преступления от посторонних глаз — он жил ими, купался в них, прорастал сквозь них. И тот незыблемый особый отпечаток, который они оставляли на каждом новом поколении потомков, сделал не только Фестхолд, но весь Ауридон таким, какой он есть теперь — резковатым, громким, контрастным, самобытным.

Знаменитые Фестхолдские Верфи наконец приостановили свою неустанную работу, и многочисленные трудяги поднялись с побережья по окружной дороге мимо руин Замка Рилис, ныне усыпальницы королевского рода, на гребень горы, изрезанной реками, которые чудесными водопадами ниспадали в низины.

— На сколько теперь это затишье? — хрипловатый голос одного из рабочих выделился из равномерного шума житейских разговоров.

— Пока не понадобится ещё больше кораблей, ясное дело, — лениво отвечал его коллега. — Или не развалятся эти. Пока без особых потерь, понятно, но ты же знаешь, что на этом Риман не остановится. Слышал, что он говорил про Каллуис? «Если понадобится, мы сметем весь остров целиком!» В следующий раз, если в этот раз не сметёт, — рабочий издал короткий смешок, — он поведет туда целую армию. Сколько, как ты думаешь, понадобится кораблей?

— Новую бухту Фестхолду все равно брать негде!

— Прорубим в скалах! — весело выкрикнул кто-то из толпы. — Если уж кинлорду припрёт…

Работяги рассмеялись. Несмотря на дежурное ворчание, дело свое они любили, как и своего воинственного чудаковатого кинлорда.

Но веселые обсуждения внезапно прервались отчаянным криком из-под арки центральных ворот.

— Стой! Не делай этого! Вейа тебя убьёт, ты слышишь?!.. Стой же!..

Навстречу изумленным корабельщикам со всех ног несся коротко стриженый мер в дорожном костюме Гильдии Магов, с большой кожаной сумкой через плечо. За ним, задыхаясь, бежал пухлый румяный имперец средних лет. На разгоряченном лице его была досада — за прытким коллегой он, увы, никак не поспевал.