Другими словами, если бы Матиас напал.

Чувствуя смутную вину, несмотря на то что она не могла контролировать силу, Фелиция кивнула и вошла в маленькую комнату, почти заполненную широким матрасом на простом каркасе, заваленном одеялами. С небольшой уборной рядом.

— Спасибо.

— Не за что. У нас не было времени добавить больше, чем нужно.

Ведьма пожала плечами с извинениями.

— Хочешь что-нибудь поесть? Выпить?

Фелиция покачала головой и скинула туфли.

— Просто дай несколько ответов, пожалуйста. Если у тебя есть информация о таких людях, как я…

— Как я уже сказала, я знаю не так много. Но начну просматривать записи деда и принесу тебе все, что найду о Неприкасаемых.

Сабэль подняла голову и послала ей изумленный взгляд.

— Я удивлена, что ты можешь чувствовать ложь, так как ты ослабляешь магию. Но есть некоторые расы, чьи черты являются генетическими, а не магическими. Вампиры, оборотни, феи и, полагаю, Неприкасаемые.

— Видимо.

Фелиция болезненно улыбнулась. Наступила тишина.

Время разобраться с очевидным: спаривание с Харстгровом.

Как это повлияет на ее отношения с Мейсоном? Справедливо ли было думать о женитьбе на нем теперь, когда она знала, что он любит ее, в то время как она никогда не полюбит его так же в ответ? Фелиция прикусила губу. Вряд ли. Но как она могла бросить своего лучшего друга?

Предать его?

В разгар этого потрясения она не могла выбросить Харстгрова из головы. Он пошел на многое, чтобы защитить ее. Но он был тем же мужчиной, который трахнул четырех женщин за одну ночь. Тем же самым, чьи таблоидные подвиги были легендой. Если они спарятся, как скоро он улизнет, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности с кем-то другим?

Насколько это будет больно?

Как от кровавого месива.

Беспокойство смягчило совершенное лицо Сабэль.

— Что бы ты хотела узнать?

Ничего. Все. Фелиция знала только то, что ничего не знала… и она понятия не имела, какие вопросы задавать правильно.

— Я…

— Я знаю, что ты не спрашивала моего мнения, — поспешила Сабэль. — И Бог знает, что мой брат дал тебе слишком много информации, чтобы думать о дне, но если ты хочешь выбрать кого-то, чтобы спариться этим вечером, то должна знать больше о своих потенциальных парах.

— Как тот факт, что Лукан все еще любит Анку, а у Тайнана, по-видимому, есть желание умереть?

Сабэль поморщилась.

— Именно.

— Нетрудно догадаться, на самом деле. Похоже, Лукан не хотел вмешиваться. И Тайнан безвозвратно влюблен в воспоминания. Кроме того, его здесь нет. Это ограничивает мой выбор.

Закрыв дверь за собой, Сабэль пересекла комнату.

— Я думаю, так будет лучше. В смысле романтики, Герцог…

— Пожалуйста, — перебила Фелиция Сабэль. Ей не нужно было слышать конец этой мысли. — Я не хочу знать о личной жизни Харстгрова.

Его эмоциональная путаница, должно быть, такая же, как и у Лукана или Тайнана. Но она просто не могла заставить себя услышать, что Герцог глубоко связан с другой.

— У Герцога ее не было. Сексуальная жизнь, да. Мы все любим заниматься сексом. В магическом мире мы должны иметь энергию для питания нашей магии или мы умрем. Секс — это самый действенный, целесообразный способ ее получить.

У Фелиции широко раскрылись глаза. Это звучало так безумно, но Сабэль сказала правду.

— Секс — это как… еда?

— В некотором смысле, да.

Так все сексуальные подвиги Харстгрова таблоидной славы… были просто средством, которым он питал свою магию? Был ли секс с кем-то, как обмен едой в магическом мире, случайным и обычным? А как насчет их поцелуя, он был для энергии? Или чем-то бОльшим?

— Ты все еще в замешательстве.

Сабэль выжидательно посмотрела на нее.

Действительно, для Харстгрова заниматься сексом было обязательным. Он должен утолить свою похоть и восстановить энергию, либо с ней, либо с кем-то другим. Она должна решить как. Любой выбор был чреват своими собственными опасностями.

— Размышляю.

— Герцог — отличный выбор как пары для тебя. Он будет заботиться о тебе во всех отношениях.

— Он брат моего жениха.

— Я знаю Герцога всего несколько лет, но…

Сабэль замялась.

— Кроме семейных отношений, какие возражения ты имеешь против него как пары?

Герцог Харстгров заставил ее хотеть. Чувствовать. Жаждать чего-то за пределами комфорта, дружбы и безопасности, о которых она знала, которые наладила. Странная связь с ним, ее тяга к нему — это может в конечном счете уничтожить ее, если она впустит его в сердце. Учитывая, что секс был для него пищей, она была бы сумасшедшей, думая, что будет единственной женщиной, с которой он когда-либо питался, так сказать. Хотя он и должен быть для нее ничем, Фелиция не обманывала себя. Его легкие перекусы раздавили бы ее. У нее никогда не было откровенной природы Дейдры или огненной силы, и посмотрите, к чему обман привел ее волевую сестру.