Мария приблизилась к валуну и осторожно подсела к Верзору.

– Тебе грустно? – спросила она негромко.

Парень усмехнулся и ничего не ответил.

– Почему ты меня игнорируешь? – недовольно спросила Мария.

– А почему ты задаешь тупые вопросы? – отрезал кадет.

– Тупые? – удивилась девушка. – Что я такого тупого спросила?

Верзор с подозрением покосился на собеседницу.

– Это же очевидно, – сухо бросил он. – Но, похоже, не для коренной аргольской девчонки.

– В смысле? – удивилась Мария. Онца, конечно, существа непонятные, но странное поведение кадета все равно сбило ее с толку. Похоже, Верзор тоже недоумевал. Как бы не ляпнуть лишнего.

– Сара, неужели тебе, правда, настолько отшибло память?

Мария виновато пожала плечами и кивнула. В это же время она мысленно укорила себя за неосторожность. Верзор смотрел на нее с недоверием, словно история про потерю памяти была для него совершенно неубедительной.

– В Эль-Гор все знают, что я из этой деревни. И ты знаешь.

«Вот чарка! – мысленно ругнулась Мария чуть ли не вслух. – Лазутчица из меня никудышная!».

– Я… – неуклюже промямлила она. – Я совсем забыла об этом. Прости, пожалуйста!

Верзор прищурился.

– Прости, – еще раз извинилась Мария. – Я не хотела сделать тебе неприятно, просто после того ужасного случая, когда я потерялась, я сама не своя. У меня часто кружится голова и вообще слабость. И меня пугает, что я многого не помню. Расскажешь про эту деревню?

– А то ты не помнишь, что здесь случилось?

– Нет.

Кадет задумался, не сводя с Марии пристального взгляда.

– Когда аргольцы захватили крепость Эль-Гор, деревни, расположенные в зоне влияния эльгоровцев, перешли им. А моя деревня стояла за пределами этих земель и Эль-Гор никогда не служила. Об этом даже на уроках истории говорили, помнишь?

– Про захват Эль-Гор помню, – соврала Мария. – А про деревни плохо.

– Мда-а, – потер подбородок Верзор.

– Расскажи!

– Здесь жили мои предки. Славные охотники! Эльгоровцы уважали их и не трогали. А аргольцы решили, что эта деревня тоже им принадлежит и местные должны подчиниться их воле. Хотели на рудники отправить. И много чего еще. Получили отказ и попросту уничтожили целое поселение. Многих убили, остальных подмяли под себя. Забрали все ценности. Детей в живых оставили, чтобы те на крепость работали. И меня в том числе.

– Какой кошмар! – искренне ужаснулась Мария, рисуя в воображении жуткие образы. – А что стало с твоей семьей?

Верзор мрачно промолчал, и девушке все стало ясно. Мария вдруг поняла, что едва заметно дрожит. Она не ожидала, что история настолько заденет ее, но не понимала, почему.

– Сколько тебе было лет?

– Двеннадцать.

– Двеннадцать!

Заброшенная деревня в низине стала казаться еще печальнее. Мария представила себе оживленное поселение, в котором смеются дети, играя в охоту, а статные взрослые приносят из леса крупную добычу. И малыши с восхищением смотрят на охотников, мечтая в будущем стать такими же сильными и смелыми. А потом приходят захватчики.

Мария содрогнулась. Воображаемая битва внезапно сменилась воспоминаниями пустыни. Девушка вспомнила свою семью. Лицо матери. Добрый голос отца, под звуки которого всегда было спокойно и хорошо. Сестер и братьев. И жуткую песчаную бурю, которая навсегда стерла из ее жизни эти образы.

– Сара, ты что, плачешь?

Тягучая печаль сменилась бурным смятением. Рука метнулась к щеке, проверяя наличие слез, и действительно – под глазами оказалось мокро. Девушка стыдливо отвернулась от кадета, вытирая рукавом лицо. Наверное, сейчас она выглядела жалко. И странно.

– Нет, – отрицательно мотнула головой Мария. – Не плачу. Но мне всегда было жаль эту деревню.

– Правда? – удивленно спросил Верзор. – Это… неожиданно.

Мария взглянула на собеседника и увидела в его взгляде все то же недоверие. Ей вдруг захотелось рассказать ему свою историю, показать, что она действительно понимает его. И хотя семья Марии не погибла, она совершенно не знала, в порядке ли они теперь. В любом случае, она, как и Верзор, осталась одна, оторванная от той жизни, которая у нее могла быть.

– Пойдем отсюда, – задумчиво произнес кадет и поднялся с места. – Надо вести патруль.

Мария согласно кивнула, задерживаться у деревни не было никакого желания. К тому же воровке стало неловко за себя. Причем она не могла понять, перед кем больше: перед Верзором или перед самой собой. Вроде как с кадетом общается Сара, а не она, так что любое недоумение будет обращено не к ней, а к другой девушке. А вот перед самой собой Мария точно опростоволосилась. Дала волю чувствам – и перед кем? Перед онца!