После знакомства с биоцентром я вернулся в диспетчерскую, где Кареглазка все так же возилась с комбинациями для дипломата. Можно было не заморачиваться, и вскрыть коробку — хоть ломом, хоть пулей, хоть чем — но она пока что не желала их использовать. По ее мнению, внутри могло быть что-то хрупкое, и его ни в коем разе нельзя было повредить.

Потом она переместилась в свежеоборудованный бокс, где содержалась пойманная тварь, и я пошел следом. А Цербер — за нами. Вообще, мне очень-очень нравилось ходить сзади нее — таких шикарных бедер я давно не наблюдал. Не то, чтоб они были габаритные — нет. Они были… я бы сказал, средними — довольно худенькие, аккуратные, и в то же время, достаточно широкие и округлые. А венчались эти божественные бедра такой же превосходной, аккуратной попой, похожей на аппетитные идеальные шарики. Все это так божественно покачивалось при ходьбе, что мое тело устремлялось вверх — ну, конечно, не все тело, и не к небесам, если вы меня понимаете.

Елена Ивановна ввела особи смесь препаратов, снова усыпивших ее, и взяла анализы. Показатели были несколько нестандартными, о чем она переговорила с бодрым пенсионером по фамилии Керезора. Затем повернулась ко мне.

— Ты долго будешь ходить хвостом? — спросила она, подключая краклобабу к проводам.

— Это моя работа, — ответил я.

— Ты уборщик, а не шпион, — она улыбнулась. — Кстати, тебе нужно поселиться в казарме.

— В КАЗАРМЕ?! — я скривился.

— Ты же не семейный, и не офицер.

— Возможно, скоро буду, — я расстроился, жить в казарме не хотелось.

— Офицером? Я бы на это не рассчитывала, — она прилепила последний датчик на живот твари.

— Цербера я тоже возьму в эту богадельню? — напомнил я о питомце. — Вместе с ним, я как семейный.

— Иди, хоспади! — засмеялась Кареглазка. — Придумаем что-то и собаке.

— Пожалуй, я мог бы жить здесь, — предложил я вариант, вдруг осенивший меня. — Валера говорил, что нужно убраться в одной из кладовок — перебрать вещи, перенести.

Я даже готов был поработать, хоть уже и вечерело — так сильно не хотел в казарму.

— Да, там нужно поубирать, — согласилась она. — Но там жить ты не будешь, это будет новая кладовая — вместо вот этого бокса. Иди, я потом обсужу с мужем твой жилищный вопрос.

****

Чулан был завален хламом с медчасти, вероятно, оставшимся здесь еще с тех времен, когда я ходил в школу: матрасы и подушки, старое постельное белье, несколько разбитых коек, тумбочек и зеркал. Я должен был это переместить на свалку за бараками.

В качестве грузчика я вначале успешно использовал Цербера — привязывая к нему подушки и белье. Вскоре хитрожопая псина разленилась, и куда-то умотала. Тем более, уморился я — мои силы еще недостаточно восстановились, да и какого черта, в самом-то деле?! Присев на сломанном стуле на трех ножках, я переждал приступ тошноты, связанный с контузией, закурил и пускал кольца под потолок, когда увидел в стене проблеск света. Все, что было странным, нужно было обязательно проверить, поэтому я внимательно оглядел светящуюся щель.

В первое мгновение я опешил и отпрянул, а затем все же вернулся. Оказалось, что через брешь можно было увидеть происходящее в соседнем помещении. И там оказалась… Кареглазка. И Цербер. Так вот, куда ты сбежал, вражина!

Елена Ивановна чувствовала себя с собакой абсолютно раскрепощено, она насыпала уродцу в миску что-то, напоминающее плов, и поглаживала, пока он ел. Она присела с животным как раз напротив червоточины, и я увидел, как двигаются ноги, то открывая, то скрывая точку соединения. В темноте капрона просвечивало белое белье — и этого было более, чем достаточно.

Меня охватило вожделение, и я стал усердно и с упоением «трудиться», когда чертов пес стал крутить хвостом, закрывая обзор. Я жадно ловил глазами каждый кадр, почти не мигал, чтоб завершить начатое, но собака стала меня злить. Следующий раз, когда Цербер прикрыл Кареглазкину промежность, совпал с тем, что она поднялась — ей стало невтерпеж сидеть на корточках. Я выругался — тихо-тихо, но пес как будто услышал. Он повернулся в мою сторону, и залаял. Ученая также уставилась на эту стену. Да черт же подери! Я ведь уже почти!

Неожиданно лай раздался прямо перед дверью в кладовку, при том, что она не запиралась — замка не было, а шпингалет был сломан. Дверь распахнулась, и вошла Елена Ивановна, с лающим Цербером за спиной. Увидев меня, они словно поменялись эмоциями: псина уже гавкала с радостью от встречи с хозяином, а вот моя начальница… ее лицо приобрело сердитый вид.

К сожалению, я ее понимаю. Она застала меня с расстегнутыми штанами, хорошо хоть, что я успел прикрыть пах. Конечно, будь я девушкой, мне бы польстило, что я вызываю такие чувства у мужчин, но… настоящие девушки не такие. Почему-то им не нравится быть объектами первобытных желаний. Кареглазка прошла мимо, чураясь близко приближаться, словно я могу оплодотворять по воздуху, и заглянула в то светящееся пятно, к которому я был прикован последние минут десять. Ее лицо приобрело бордовый оттенок, и она посмотрела на меня, в то же время, избегая встречи наших глаз.