Очень хорошо, что Тринадцатый сам поставил под вопрос преданность Буревестника. Конечно, Захария сам был виноват — заполучил Ковчег и ничего об этом не сообщил. Чего он хочет? Восстать против Бога и Синдиката? Стать Саморожденным? Спасти человечество?

Задача, поставленная апостолом, была проста — выяснить, что задумал Буревестник, и в случае подтверждения предательства, устранить. Ковчег, естественно, доставить в Город Тысячи Дверей либо уничтожить. Вот только у Гермеса были и свои задачи…

Достижение цели пошагово, задача за задачей — это было его жизненным кредо. Это было лучшее, что заложил отец. Глядя, как проносится мимо безжизненная равнина, он вспомнил, как отец заставил его с братом обуздать жеребца.

Антон был чуть старше, но значительно крупнее и сильнее. Он пытался залезть на Мажора, но тот его даже не подпустил. Гермес потом еще долго с содроганием вспоминал, как конь топтал брата и бил копытами. И он после этого оказался в больнице с множественными переломами.

То, что не сумел брат, сделал Гермес — он взобрался на жеребца и продержался на нем 27 секунд. 27 секунд! Это было как вечность. А затем Мажору удалось сбросить мальчика. Гермес тогда легко отделался — сломал правое запястье и ключицу.

О произошедшем узнали соцслужбы и забрали детей. Отец сразу отказался от борьбы за Антона, так как не любил слабаков. А вот Гена-Евгений в его глазах имел потенциал, и только он был признан отцом своей кровью. Будучи человеком обеспеченным и уважаемым, отец решил проблемы с полицией, и вернул Гену из интерната.

Задача за задачей, кирпичик по кирпичику, — любил повторять отец, воспитывая Гермеса. Ты должен разбить свою цель на множество маленьких задач, и выполнять их — шаг за шагом…

Гермес достал коробочку из свертка, и проверил содержимое. Помятый лепесток отливал пурпуром. Этернум… дверь к богам. Ему удалось выкрасть его буквально перед выездом, когда он ждал апостола для напутственного слова.

****

Пули затарабанили по бронированному капоту, как градинки по черепице. Оглушительный хлопок — и закрутившийся внедорожник выбросило в кювет.

— Все готовы? — спросил Гермес, осматриваясь в салоне.

— Дед отрубился, — ответил Иоанн, тряхнув старика за плечи. — Сейчас… — он отвесил Агафону пощечину, после которой тот открыл ошарашенные глаза.

— Надо выйти! — отозвался Томас, ища на полу упавший пистолет.

Гермес выглянул через лобовое стекло наружу, но кроме каменистого склона ничего не видел. Вернуться на дорогу на машине сейчас не получится — Томас прав.

Он вывалился в дверь, и ползком взобрался по насыпи, обдирая колготки. Как только голова поднялась выше уровня асфальта, рядом просвистели пули. Все по плану, — не без удовольствия отметил синдик. Слева блондин с негром открыли ответный огонь по зарослям на западе, из которых выглядывала белая «волга». Агафон был где-то позади, таща на себе пулемет.

****

Одна рука Пирата была занята биноклем, а другой он озадаченно почесал голову под повязкой, скрывающей уродливый слепой глаз. Незваные гости не походили на обычных выродков или бандюганов — бронированный джип, пулемет, умелая стрельба — все выдавало людей с достаточной подготовкой. Неужто шатуны? Что они забыли на этой богом забытой трассе? Зачем едут в Путиловку?

Он отправил Сильвера с Борзым в обход по правому флангу, так как лобовая атака была чревата последствиями. И статус-кво нельзя было поддерживать долго. Противник ловко использовал бронь внедорожника как прикрытие. Вадим менял и менял рожки на автомате, пытаясь заглушить пулеметный шквал. Мелкий был рядом — Пират не рисковал отпустить младшего брата.

Автомат Вадима стих — снова заряжает? Пират отвлекся на треснувшую ветку, повернул голову — и уперся лбом в рифленый ствол револьвера. Рука с биноклем сама собой опустилась.

— Шши-и, — попросила чахлая девчонка в изодранных колготах, прижав указательный палец к губам. — Знаешь, что это? РШ-12. В спецназе этот револьвер назвали Слонобоем. Если я выстрелю, от твоей головешки останется только мокрое место. Серьезно.

— Ты что, Никита? — съязвил головорез, скрывая испуг за иронией. — Чего ты хочешь?

Мелкий рядом потрясенно переводил взгляд то на Пирата, то на Гермеса-Афродиту, держа пистолет, как булыжник. Того и гляди, пальнет по дури. — Не надо, — попросил главарь брата, и он сконфуженно опустил оружие.

За кустом виднелись ноги — по обуви Пират опознал Вадима. Кто его оглушил? Эта чахоточная? Неожиданно перед его глазами всплыла картинка из недавнего прошлого — голая девчонка в поезде сектантов. Тогда нагота отвлекла внимание от лица, но… он понял, что это она. Изрезанный, в шрамах, киборг, разбросавший его людей по вагону, как щенков.