Мальчик наморщил лоб, смешно подвигал губами и погримасничал — думал.

— Да он ведь и не бывает почти нигде. Ему некогда — работает и учится. А в Подмосковье вместе с вами и был, Ирина Сергеевна! Ну, вы недавно ездили всем классом в гости к другой вашей учительнице. У неё ещё имя какое-то странное!

Ирина подскочила:

— К Злате Андреевне?

— Вот! Точно! Только Костик говорил просто «к Злате».

— Ну, понятно… — Ирина усмехнулась, — спасибо тебе, Ростик. Ты гам очень помог.

— Пожалу… — начал мальчик, но в этот момент сзади раздался раздражённый окрик:

— А вы что здесь делаете?!

Они дружно повернулись и увидели женщину лет тридцати пяти с нервным, подвижным лицом, стоявшую в метре от них и гневно сверкавшую глазами. Ростик вдруг подался назад и спрятался за Симонова. Ирина шагнула навстречу женщине и мягко, но уверенно произнесла:

— Добрый вечер, Алла Владимировна, вы меня не знаете, но я классный руководитель вашего старшего сына, Кости. Я вам звонила сегодня.

— Я вас знаю, — женщина раздражённо усмехнулась, — видела на фотографии, которую Костька притащил. Ещё раз спрашиваю: что вам нужно от моего сына?

— От вашего младшего сына мне нужна информация о местонахождении вашего старшего сына, — последние три слова Ирина произнесла с нажимом, — вы же мне не сможете помочь, ведь так?

— Не смогу и не захочу. Мне дела нет до того, куда делся этот подросший мерзавец. Спрашивайте у его папаши. Если сможете достучаться до его сознания, конечно.

Миролюбивой обычно Ирине вдруг вся кровь прилила к сердцу, стало трудно дышать и страшно захотелось влепить бессовестной мамаше оплеуху, чтобы та очухалась наконец. Вместо этого Ирина, скрипнув зубами так явственно, что услышала даже воспитательница, заинтригованная происходящим и подошедшая поближе к ним, медленно выдохнула:

— Всё понятно. Говорить нам больше не о чем. — Она отвернулась от Аллы Владимировны и ласково сказала Ростику:

— До свидания. Ты нам очень, просто очень помог. Спасибо тебе!

Ростик появился из-за Симонова и потянул Ирину за руку:

— Ирина Сергеевна, а с Костей всё в порядке? — Ирина замешкалась, не зная, как ответить, и вместо неё Андрей Симонов твёрдо заверил:

— Конечно, Ростик. Конечно.

Мальчик смотрел на него во все глаза и молчал. Тогда Ирина добавила:

— Можешь ему поверить, Ростик, дядя Андрей — врач, а ещё он старший брат Алёши Симонова, друга твоего Костика, и мой хороший знакомый.

— А, ну раз доктор, тогда поверю. И Алёшу я знаю.

— Ростислав! — резко схватила его за руку внезапно очнувшаяся мамаша. — Сколько раз я тебе говорила, что нельзя разговаривать с чужими!

Малыш вывернулся, выдернул у неё руку и сердито ответил матери:

— Она не чужая, она Костина любимая учительница! А он врач! И брат Алёши!

Ирина с Андреем ещё раз попрощались с Ростиком — по очереди пожали чумазые тонкие пальчики — и воспитательницей и пошли прочь. На мать Кости его классный руководитель не нашла в себе сил даже посмотреть. Андрей пока ещё мало что понимал, но и у него женщина не вызвала ни малейшей симпатии. В отличие от Ирины, которая не переставала поражать его.

За воротами детского сада Ирина остановилась и сказала:

— А теперь ко мне.

— Зачем?

— Позвоним Злате и напросимся в гости, предупредим моих родителей и возьмём одежду — неизвестно, сколько будем искать мальчишек.

— А как же работа?

— У нас завтра экзамены начинаются, но меня на русский и математику в комиссию не включили, я только на следующей неделе буду принимать экзамены. Так что завтра вполне могу работой пренебречь, потом два дня выходных, поэтому три дня у меня есть точно. Если вам, Андрей, нужно выйти на работу, то я пока поищу мальчишек одна, не волнуйтесь.

— Ну, у меня тоже теперь ещё два дня отдыха. Я только сегодня с суток. Но неужели вы готовы бросить всё, чтобы искать чужих бестолковых пацанов?

Ирина, собравшаяся было идти дальше, медленно повернулась к нему и холодно заметила:

— Мне они не чужие. Если вы ещё не поняли — это мои дети, а я их классный руководитель.

Андрей вспомнил, как в феврале они вместе гоняли по району разгорячённых школьников, толпой собиравшихся бить скинхедов, и ему стало стыдно.

— Простите, Ирина…