— С ума сойти. — Андрей запустил пятерню в волосы и энергично за них подёргал. — Она больная, что ли?

— Мне тоже кажется, что у неё с головой не всё в порядке. Потому что если она нормальная, тогда я вообще ничего не понимаю.

— Теперь ясно, чего она на нас в детском садике напустилась. А я-то уж думал, что у неё к вам, Ирина, что-то личное.

— Да личное и есть: она терпеть не может никого, кто имеет отношение к её мужу или старшему сыну. А я классный руководитель Кости. Я её только один раз видела, на улице. Они все вместе шли, когда ещё только к нам переехали. Тогда она мне вполне адекватной показалась, мы даже поговорили. Вот она меня и запомнила. И Костик ей фотографии класса показывал… А потом… Она в школе ни разу не была. Отец, пока совсем под откос не покатился, на собрания ходил. Да вы его, Андрей, должны помнить. Симпатичный такой крупный дядька, всегда за последней партой у окна сидел.

— А, это он и есть?! Видел я его, конечно. От него ещё всегда жвачкой пахло, как будто он целую пачку сжевал зараз.

— Да он запах алкоголя пытался забить — стеснялся. Я ж говорю, хороший дядечка, жалко его ужасно. Всегда дождётся, пока все уйдут, самым последним ко мне подойдёт, чтобы узнать про успехи Кости. При этом пытается не выдыхать и рот поменьше открывать, чтобы перегаром зажёванным не разило, встанет бочком и почти шёпотом меня расспрашивает. Он, похоже, думал, что так меньше заметно его состояние. До слёз жалко. А Костик у них редкий пацан. Добрый, весёлый, умница такой. Руки золотые. Говорит, его папа раньше всему учил, мастеровой он у них. Костя и учится хорошо. Не отличник, но очень прилично успевает. Даже сейчас, в таких невыносимых условиях.

Злата не выдержала:

— А как он поступил, когда мама холодильник закрыла? Уму непостижимо! Ну, представьте только! Четырнадцать лет, считай почти сирота при живых родителях. Что большинство в его ситуации бы сделало?

— Покатилось бы вниз, — мрачно процедил Павел, его уже мутило от этой отвратительной ситуации.

— Вот именно! А он, когда мать холодильник перетащила, разнорабочим в магазин устроился и стал понемногу зарабатывать на жизнь. А теперь ещё вопрос на засыпку: что бы почти все сделали с заработанными деньгами?

— Ну, на еду потратили бы. Самые лучшие бы ещё отцу помогали. Костик из вторых?

— Костик из уникальных! Он деньги пополам делит. На половину они с отцом живут, а оставшиеся он матери отдаёт, чтобы ей помочь. Да ещё и братику игрушки покупает, книжки! — Злата не выдержала, голос у неё сорвался, она отвернулась, кусая губы. Ирина тоже сидела мрачнее тучи.

— Силён пацан! — Андрей восхищённо покачал головой. — Действительно, уникальный парень. — А мать деньги берёт?! — ужаснулся Павел.

— Берёт!!! И даже спасибо не говорит! И не кормит его!

— Почему же Лёха наш мне ничего не рассказывал?

— Да потому что Костик очень стесняется сложившейся ситуации! Мы и сами почти случайно узнали. Я его случайно увидела, когда он ящики разгружал в магазине. В угол зажала и всё из него вытрясла. Так он с меня честное слово взял, что мы никому не расскажем. Боится, что его в детский дом заберут.

— Да уж, хорошего в этом мало…

— Да он же не за себя боится, а переживает, что отец без него пропадёт. Понимаете? Вот он его, такого, опустившегося, любит и жалеет. И мать свою бестолковую тоже жалеет, помогает ей своими копейками заработанными! Да это не пацан, а герой настоящий! Ему четырнадцать лет, а он мужчина! А они этого не видят! И думают только о себе! Ну, как это?!

Павел горько вздохнул:

— Злат, а ты почему мне об этом не рассказывала?

— Да говорим же — стесняется Костя. Мы ему обещали. Вот и молчим, сами помогать пытаемся.

— Эх вы, молчуньи!

Девушки пригорюнились. Андрей, взглянув на их несчастные лица, спросил:

— А теперь он, значит, надумал денег заработать, чтобы отца лечить?

— Алёша так написал. Костя высокий и крепкий мальчик. Выглядит старше своих лет. Да ещё и рукастый, я же уже говорила, так что его вполне могли взять разнорабочим. А брат ваш — верный друг, вот и подался с Костей.

— И что будем делать? Как искать?

— У меня такое предложение, — Ирина обеими руками, запустив их почти по плечи внутрь, порылась в летней сумке для переноски слонов, выудила из неё толстенный ежедневник и тоненькую металлическую ручку — для начала надо составить план.

Её подруга вытащила из своего пучка один из удерживающих волосы карандашей. Тяжёлый узел поехал вниз, но не распустился полностью — удержал второй карандаш. А Злата уселась, поджав ноги, на стул рядом с подругой. Она потянулась и рукой опустила ближе к столу абажур, который ездил вверх-вниз. Обе с интересом уставились в ежедневник.

Симонов ласково усмехнулся — типичные училки, но до чего ж трогательные и искренние. Павел перехватил взгляд Андрея и тоже улыбнулся. Улыбка его была чуть насмешливая, но очень тёплая. Симонов уже понял, что хозяин своей молоденькой горячей женой гордится ещё больше, чем отвоёванным у тления Домом. Андрею тоже остро захотелось вот так любить свою жену, которой у него не было никогда, и восхищаться ею. Он снова посмотрел на две склонённые головки — каштановую и светлую — и умилился.

Ничего не подозревавшие «типичные училки» тем временем план составили и горели желанием его обсудить. Предлагали они следующее.