Злате вдруг стал очень страшно. И одиноко. Она подошла к окну, посмотрела на иву. Где-то там, среди ветвей должна сидеть Ирина. Хорошо спряталась, даже и не подумаешь, что там дозорный. Загрустившая разведчица подняла руку и помахала. Дрогнула ветка. Ветер? Или всё же подруга? Стало легче дышать. Приободрившаяся Злата послала дереву воздушный поцелуй и вернулась к обследованию. Передёргав все двери, убедилась — второй этаж целиком жилой. Комнаты на двоих, троих, четверых. Самые большие — на шесть жильцов. Все они пока пустовали.

Третий этаж выглядел посолиднее: пол из ламината, стены оклеены обоями под покраску. Комнаты тоже оказались незапертыми и тоже жилыми. Но здесь были и одноместные, двухместные. И ни одной на трёх и более постояльцев. Да и обстановка поуютнее. На полу коврики, на окнах не простейшие жалюзи, а шторы. Покрывала с оборочками. Вот оно как. Иерархия в действии. Интересно, что же на четвёртом, последнем, этаже?

Коридор верхнего этажа делился на две части. Одна, меньшая, явно была офисом. Стерильная чистота везде. Паркетные полы, ковровые дорожки сдержанной расцветки. Злата удивлённо покачала головой: неплохо. Дорогие двери, ни на одной нет табличек, поясняющих, где что находится. И всё заперто. Точно — офис. Святая святых. Не иначе документы свои берегут от чужих глаз. Хотя откуда в этой цитадели посторонние? Ну, значит, и от своих прячут. Даже от своих. … От своих, пожалуй, и важнее. Зачем мелкой мошкаре знать о делах птиц высокого полёта?

Прихватив швабру и ведро, Злата, затаив дыхание от волнения, толкнула дверь на вторую половину. Боялась: а ну как не откроется? Но нет, распахнулась легко. А вот и жилая часть для руководства.

Красиво, уютно, как в каком-нибудь дорогом санатории. Паркет уже не простой, а наборный. Огромный очень красивый ковёр. На стенах дорогущие обои, в дорогих рамах не репродукции, а картины. Везде цветы: на подоконнике, стенах, в специальных напольных подставках. И дверей всего несколько. То есть за ними или очень большие комнаты или даже квартиры. Хорошо быть вершиной пирамиды.

Ни на что не надеясь, разведчица толкнула ближайшую дверь. Но та неожиданно распахнулась. Не может быть! Злата даже глаза закрыла от страха. Но сразу же открыла и на цыпочках зашла внутрь.

Перед ней действительно была квартира. Да какая! Позже, описывая друзьям то, что увидела здесь, Злата хотя бы даже в силу профессии не страдавшая косноязычием и бедным словарным запасом, постоянно повторяла только два слова: роскошь и великолепие. И прибавляла:

— Но всё чересчур. Слишком.

И вот мимо этой роскоши и по этому великолепию кралась она на цыпочках, больше всего на свете боясь быть обнаруженной. Зачем она решила осмотреть всю квартиру, и сама толком не знала. Но шла, заглядывая во все двери мимо одной, другой, третьей комнаты. Пройдя через просторный холл, она оказалась перед последней дверью, в которой торчал ключ. Чувствуя себя женой Синей Бороды, Злата не дыша повернула его в замке, просунула в образовавшуюся щель голову и замерла.

На необъятной кровати лежала девушка, вернее, девочка лет пятнадцати-шестнадцати. Она не двигалась. Испуганная до дрожи в ногах разведчица подкралась к ней поближе и с удивлением поняла, что где-то видела спящую красавицу. К счастью, она именно спала: ровно дышала, положив правую щёку на ладони.

Злата огляделась. Комната была большой, прекрасно обставленной, но в глаза сразу бросились решётки на двух окнах. В остальных комнатах их не было. Да это самая настоящая тюрьма. Разведчица в ужасе покачала головой и тихонько подошла к девочке.

Та была очаровательна: невероятной длины и толщины каштановая коса, точёное лицо, всё сплошь покрытое солнечными конопушками. Даже вокруг нежного рта весёлые пятнышки. Тоненький изящный носик и длиннющие ресницы. Но веки припухшие, розовые. «Плакала, — определила Злата, — и долго, отчаянно». Девочка показалась знакомой. Она вспомнила, что об этом же ощущении говорил и Андрей Симонов, и вгляделась повнимательнее. Но глаза девочки были закрыты, и понять, где же они встречались, Злата не смогла. Она тихонько села рядом и дотронулась до руки девушки. Та вздрогнула и села, как бывает, вздрагивают и за одно молниеносное движение, сразу, садятся во сне, испугавшись чего-то.

Злата тоже вздрогнула и даже втянула голову в плечи, ожидая крика и разоблачения. Но девочка спросила тихо:

— Кто ты?

— Не бойся. Меня зовут Злата, и я пришла за двумя мальчиками. Это ведь ты бросила сегодня утром записку с пуговицей, — сказала Злата утвердительно, сама не зная, с чего вдруг она так решила. Но пока среди обитателей дома только эта испуганная зарёванная девочка походила на человека, который хотел бы помочь. Она не ошиблась, узница «роскоши и великолепия» кивнула, внимательно разглядывая пришелицу:

— Я. Но за ними с утра приходили другие люди. Блондинка со стрижкой под мальчика и высокий мужчина.

— Да, это мои друзья. Один из мальчиков — младший брат этого мужчины. И теперь мы пришли сюда, чтобы забрать мальчишек.

Девочка смотрела на неё, не отрывая взгляда, и неожиданно сказала:

— А я тебя, то есть вас, знаю. Вы — учительница! Только я сразу не узнала, потому что сейчас вы совсем на девчонку похожи, с косичками этими. Я вас видела, давно, ещё зимой. Тогда чуть драка большая из-за меня не случилась.