Ирина громко ахнула и неловко соскочила с ветки, собираясь бежать на помощь друзьям. В этот же момент из-за сваленного в кучу сушняка, дико сверкая глазами, вылетела, словно фурия, Злата, вооружённая толстенной дубиной. Увидев эту картину, потрясённая до глубины души скоростью, яркостью и оригинальностью разворачивающихся событий Ирина почему-то вспомнила «дубину народной войны», о которой писал граф Толстой в «Войне и мире» и даже приостановилась на мгновенье, но тут же побежала дальше, рассекая воздух луком, готовая сражаться до конца.

Через мгновенье она присоединилась к Злате, которая, зажмурившись от страха и отчаянья, размахивала корявой палкой на манер косцов. Эх, «раззудись, плечо, размахнись, рука!» Никого завалить они, конечно, так и не сумели, но зато и сунуться к ним противники побоялись. Да ещё и внимание их Ирина со Златой на какое-то время отвлекли на себя, дав возможность Павлу, Ясеню и Андрею уложить одного нападавшего за другим.

Всё закончилось очень быстро. Временно деморализованные враги были связаны подручными средствами и верёвками, имевшимися в машине Павла, и заботливо уложены во дворе, а их проливший кровь руководитель осмотрен доктором Симоновым и аккуратно складирован на крылечке, где ему и остановили кровь, обработали рану и заклеили её пластырем, тоже имевшимся в чемоданчике Андрея. Мертвецки пьяный Главный за это время так и не очнулся, но его состояние тревоги у Симонова не вызвало:

— К утру проспится, — махнул он рукой и добавил:

— На свежем-то воздухе.

Пока Андрей оказывал раненому первую помощь, остальные укомплектовали побеждённых кляпами и перенесли вещи в машины. И через десять минут благополучно, хотя и не без труда, одержавший победу летучий отряд народных мстителей, забрав с собой всё своё (включая извлечённую судьбоносную стрелу) с хохотом и гиканьем — и то, и другое производили шёпотом — погрузился в спрятанные в переулке машины и рванул прочь, подальше от вражеского «гнезда».

Уже дома у Рябининых, когда эйфория и радость победы немного поутихли, а возбуждённые до нельзя дети были накормлены и уложены спать, стали подсчитывать урон. В плюсе были невредимая, только порядком испуганная женская часть отряда и найденные дети в количестве трёх штук. В минусе — основательно избитая мужская часть отряда.

— М-да… — доктор Симонов, оказавший первую помощь всем, включая самого себя, задумчиво обозрел валяющихся на диванах и креслах совершенно обессиленных соратников и с интересом заглянул в старинное зеркало. — Хороши! Как я на работу-то завтра пойду? То есть, уже сегодня… От меня же пациенты шарахаться станут. А, впрочем, я сейчас не один, позвоню с утра, отпрошусь, коллеги против не будут. А вы как, Паш, Серёг?

— Ну, наши сотрудники будут, конечно, в шоке. Но переживут, я думаю, — хмыкнул Павел.

— Ага, — согласился Ясень, — но от клиентов и партнёров придётся пару дней попрятаться.

— Недельку, — авторитетно не согласился Андрей, глядя на разбитые скулы и губу напарника, — как минимум.

— Да?

— Да.

— Неделю, значит, неделю. Придётся Симе побыть лицом фирмы. Это наш друг и коллега, — пояснил он Андрею.

Тот кивнул:

— Ясно. Хорошо, когда есть, кому заменить. У нас другая проблема. Что мы будем со всем этим безобразием делать?

— Ты про «гнездо»?

— Про него.

— Очень не хочется, но придётся идти сдаваться в милицию. Иначе мы никак не сможем об этом непотребстве сообщить.

— Ага. И станем мы не соратниками, а подельниками.

— А нельзя анонимку подбросить? — слабо подала с дивана голос побледневшая Ирина. — Приложим к ней все фотографии, там же много чего есть, вы же сами рассказывали. Должны отреагировать.

— Я боюсь, что пока суд да дело, пока на анонимку отреагируют, как ты говоришь, наши преступники всё подчистят и сбегут. Ну, или не сбегут, но следы позаметают, — вздохнул Андрей.

— Это точно, — кивнул Павел, — если они не дураки и не совсем обнаглели, конечно. Мы, само собой, старались документы на места класть и компьютеры выключили. Но, если подозревать возможность вмешательства, то следы заметить несложно. Это если бы они ни о чём не догадывались… Тогда была бы надежда. А так — вряд ли. Они же видели нас всех. И поняли, что мы выбрались с их территории. Да ещё могут заподозрить, что был и ещё один человек — стрелок, так сказать. Лучник. Вряд ли они поняли, что Ирина и лучник — одно лицо.

Все негромко хохотнули, а Ирина покраснела. Андрей, севший рядом с ней — после всех потрясений он твёрдо вознамерился провести остаток жизни рядом с любимой, коей, как уже все поняли, как раз и была Ирина, собственнически приобнял её за плечи. Любимая, потрясённая до глубины души, и не думала сопротивляться. Правда, пребывала она при этом в состоянии шока, как сам для себя машинально определил доктор Симонов. Но шока приятного — самоуверенно добавил про себя Андрей, велев доктору помолчать.