Шрифт:
Соне вдруг стало смешно, и одновременно она почувствовала усталость. Видимо, Ирген ее состояние заметил, потому что сказал:
– А сейчай мы в честь такой удачной продажи досрочно закрываемся и пораньше идем ужинать! Там Ида пирогов напекла. Пошли, пошли, пошли.
Это очень приятно, когда о тебе заботятся, когда вокруг большая веселая семья. Особенно, после того как ты был лишен этого смолоду. В кухне было шумно и уже даже немного тесновато, потому что на полу возились Нол и две собаки, у плиты вертелась Зораида, покрикивая на них, и выкладывала на стол с горячих противней только что испеченные пироги.
– Ида, вот и мы!
– позвал ее Ирген.
Вся эта детяче-собачья куча мала немедленно кинулась к Соне с визгом и гавканьем. И они бы еще долго безобразничали, но Зораида быстро отходила тряпкой нарушителей спокойствия. Потом все чинно ели чудесные пироги с румяной корочкой. Вкусно - не оторваться.
Так и просидели до вечера. И ведь что удивительно, совсем не скучно, хотя без интернета и без телевизора. Наверное, потому что некогда скучать. А у Сони вроде и тепло на душе, оттого что кругом любящие люди, малыш рядом, а в сердце не на месте.
Где Рихарт, что с ним... Сам говорил, работа нервная, Соня представляла, каково это, тем более, видела своими глазами, какой он бесстрашный. Она ведь не признавалась себе, но весь день только его и ждала и о нем думала.
***
А Рихарт к вечеру уже был на на окраинах Альдо*. Остановился в первом же постоялом дворе, хоть немного отдохнуть. Скачка весь день вымотала его, да и вообще, в последние дни ему совсем не удавалось выспаться. Держался на возбуждении, на какой-то глубинной непобедимой силе, которая гнала его вперед. Весь этот год, но сейчас он был как никогда близок к цели.
И это ощущение, будто уехал, а сердце как на привязи, там осталось. Его неудержимо тянуло в маленькую спаленку на втором этаже лавки. К женщине, у которой волосы, как серебристые волны, а глаза синие звезды. И губы, как розовые лепестки... И гибкое тело...
Все. Опять уплыл.
Скучаю...
Примечание.
Альдо* - город, столица Аламора, в пределах которого находится королевский замок.
глава 30
Перед тем, как ехать в замок, Рихарт по какому-то наитию свернул на дорогу, ведущую в древнюю усыпальницу королей. События последнего времени поднимали слишком много тайн прошлого, он хотел разгадать хотя бы некоторые из них.
А может, просто оттянуть момент, чтобы немного успокоиться и не свернуть Найклу шею при встрече? Очень чесались руки отлупить драгоценного лорда-канцлера за его дерзкую выходку. Хотя Рихарт понимал, что Найкл просто нашел действенный способ вытащить его сюда из Астельхаса, и был прав, нет смысла затягивать дальше этот фарс.
Но и мрачные загадки прошлого были упрямой реальностью.
И первая - кукольник. Он видел пробивавшееся сквозь наложенный морок настоящее лицо мага, и это лицо было ему хорошо знакомо. Лицо его отца, короля Угарта. Сейчас ему нужно было убедиться в этом. А заодно не мешало бы выяснить, кто мог наложить морок, который снимается только со смертью. И по чьему приказу.
Увидев тогда лицо кукольника, Рихарт в тот же миг понял, что перед ним скорее всего бастард его отца, короля Угарта. А значит, его единкровный брат...
Сводный брат. Черный маг, практикующий ритуалы смерти. Тайный манипулятор и идейный вдохновитель трусливых бездарных заговорщиков, всех этих Сомеров и Балфорв, у которых никогда не хватало задницы выступить против него в открытом бою. И потому они подсылали наемных убийц и вырезали на корню беззащитные деревни.
Но. Он его единкровный брат.
После смерти Джонаха у Рихарта вообще никого не осталось. Его матушка давно мертва, а с ее родней он не хотел знаться. За то, что в свое время отвернулись от него, когда он стал опальным принцем. Тогда он умер для них, теперь они для него.
Он привык обходиться без родных. Смолоду с ним рядом были проверенные боевые товарищи, они заменяли семью. Но слишком многие из них погибли в одночасье. Осталось всего четверо, Найкл и Фарэйн здесь, Зиберт и Катт в Генте. И каждым из них он дорожил и боялся потерять.
Как приговорить к смерти единокровного брата? Но и отпустить его на свободу как? Кровавый хвост тянулся за ним через десятилетия, душ загубленных не счесть. Вечное заточение? От этой мысли Рихарта передергивало, сам он предпочел бы смерть.