— Я путешествую инкогнито Валентин — это все, чем я могу потешить ваше любопытство. Вы же не говорите никому имен ваших заказчиков?

— Нет — сдержанно улыбнулся он, сразу же как-то приосанившись — не говорю.

В зеркале увидела, как в руках некроманта появился тонкий нож, изготовленный целиком из мориона. (Морион — от лат. mormorion — кристалл темного цвета, минерал, черная разновидность кристаллов кварца.)

Маг быстрым движением срезал с самого моего затылка тоненькую прядку волос и несколько раз обмотал вокруг своего правого запястья.

— Простите мое невольное любопытство, госпожа Силь. Можете располагаться, я вас больше не потревожу.

Он отвесил мне церемонный поклон и удалился на чердак по шаткой скрипучей лестнице.

— «Обиделся, что его отшили!» — зубасто улыбнулся Ферэйн.

Моя охрана поддержала эту реплику дружным хохотом и даже Аврора тихонько хихикнула в ладошку.

— Ферэйн, я раньше не замечала за тобой такой язвительности, ты что, — ревнуешь?

— «Ничего подобного моя госпожа, меня просто забавляет этот служитель Смерти и Любви».

Мы стали устраиваться на ночлег. Ферэйн выразил желание улечься прямо у лестницы, чтобы в случае чего не попустить приход некроманта. Авроре пришлось отдать одну из лавок. Как ни упрашивала, девушка наотрез отказалась спать рядом с эльфами.

В итоге я устроилась на воистину огромной кровати аж с тремя телохранителями — четвертый пристроился на свободной лавке. Спать пришлось, не снимая одежды. Хотела улечься с краю, но меня уложили в самую середину кровати, не слушая моих слабых протестов и подавив мое не менее слабое — по сравнению с силами оппонентов — сопротивление. Ввиду численного превосходства предпочла смириться с положением вещей.

Во сне меня угораздило повернуться на любимый левый бок. И когда проснулась, обнаружила, что оказалась буквально зажата между Сехларом и Илерном. Спали оба по стойке «смирно», положив одну руку себе под голову, а другую вытянув вдоль тела. Так что я не испытывала никакого дискомфорта, а по причине прогоревшего камина вылазить из-под одеяла и вовсе не хотелось.

Эгоистически ждала, пока кто-нибудь еще проснется и подбросит поленьев в камин. Дождалась. Из-под едва приоткрытых век увидела, как некромант бесшумно спускается по старой скрипучей лестнице.

«Вот он то и подбросит дровишек!» — выдал вдруг, давно проснувшийся Ферэйн, который нагло подслушал мои мысли — «И не только твои!» — хихикнул он — «Спят только Арнаэ и Аврора — остальные проснулись и им тоже лень заново разводить огонь в камине… А вот некроманта сейчас удар хватит!» — засмеялся волк.

Меня вдруг с двух сторон по-собственнически обняли охочие до шуток телохранители. Некромант только-только спустился, и, узрев эту картину, так и остался стоять рядом с лестницей, сжимая одну из перекладин.

Та оглушительно хрустнула, рассыпалась щепками в его ладони и маг стрелой вылетел в коридор, хлопнув дверью. А я даже не успела предотвратить это безобразие! Не видела выражение лица Валентина, но Ферэйн мне его любезно описал:

— «Негодование, злость, досада… он был готов их убить! Миледи, перед вами поуши влюбленный некромант во всей красе! Ждите пополнения в рядах своих соратников!» — веселился волк.

— «Да что за бред ты несешь? Может он проспал встречу с заказчиком!»

Я села, освобождаясь от объятий двух довольных остроухих балбесов, а Ферэйн вновь зубасто усмехнулся:

— «Спорим? Если я ошибаюсь — съем свой собственный хвост!»

— «А если я ошибаюсь?»

— «Тогда я имею право, когда мы прибудем в Лас-Ивэн, спать в вашей постели миледи, у ваших ног. Ну как, поспорим?!»

— «Нет уж, это не честно, у тебя преимущество — ты читаешь мысли».

— «Ну вот…»

— «Но все равно можешь спать у моих ног в любое время суток. Сиятельный Владыка велел мне держать тебя поближе к себе, чтобы проклятие скорее снялось. К тому же, так я буду за тебя спокойна. Во дворце у меня будет много недоброжелателей, которые могут отыграться на тебе. Так что жить будешь в моих апартаментах».

— «Отыграться на мне?! Скорее это я отыграюсь на них!»

В это верилось с трудом, но я промолчала.

После завтрака повела Аврору в ближайшую эльфийскую лавку, чтобы выбрала себе краску для волос. Она остановилась на том цвете, что достался ей от природы — черном. Когда вернулись на постоялый двор, помогла девушке покрасить волосы. Потом заплела ей косу, перевив ниткой мелкого речного жемчуга и уложила вокруг головы — с чужими волосами мне возиться нравилось, со своими — никогда.