Тот со спокойным видом испробовал абсолютно все, что лежало на тарелке. Только после этого сам поставил ее передо мной. Даже приборы пододвинул.

Все это Нессельфольде проделал, не отрываясь от обсуждения важных вопросов. Граф Дотрихштейн с неодобрением посматривал на меня. Иногда ловила задумчивые взоры баронета Бадсбурга и барона Маренберга.

К разговору особо не то, чтобы не прислушивалась, я его, честно, не слышала, потому что быстро уплетала вкусный ужин за обе щеки так, что за ушами трещало. Попутно наслаждалась вкуснятиной. Редко такое на военных кораблях можно отведать.

Съев все подчистую, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Теперь бы и попасть можно. Завтра рано придется вставать, чтобы выгулять Шаса. Ему же нужные ежедневные полеты — утром и вечером.

Глаза слипались. Рот то и дело раскрывался в зевоте. Я боролась с дремотой и проиграла. Усталость взяла свое: заснула, сидя на стуле.

Стук дверью разбудил меня. Разлепив отяжелевшие веки, заметила, что в кают-компании мы с Рэйнером остались вдвоем. Он присел на край стола рядом со мной. Чуть прищуренный взгляд его черных глаз был серьезным.

— Завтра мы прибудем к острову, куда поселили хечхэнов, — сообщил Нессельфольде.

Сон сняло как рукой. Я даже вскочила со стула, едва не перевернув тот. Тревога медленно заполняла сердце.

Во время спасательной экспедиции мы немало натерпелись от хечхэнов и их варварских обычаев, чем-то схожих с традициями драгхварцев, но существенно отличавшимся по многим позициям.

Мы столкнулись с тем, что у хечхэнов женщина была ничем иным, как вещью. Бессловесной вещью. Чем больше молчала хечхэнешенка, тем выше была ее стоимость. Она принадлежала сначала отцу, а потом мужу, если девушке повезет выйти замуж. Нет. Если ее выдадут. В противном случае у нее появлялся хозяин — мужчина, укравший или выкупивший ее из семьи. В первом случае она могла стать матерью, во втором — ее физически лишали возможности иметь детей.

В Драгхваре женщины подчинялись мужчинам, но делали это добровольно, как дань традициям того мира, откуда пришли наши предки.

Никто не принуждал драгхгварок к замужеству с нелюбимым, если речь не шла о династических браках — они не редкость в нашем мире. Однако строгих указаний и предписаний в законах о полном и безоговорочном подчинении мужчинам не было.

Все хечхэнешенки не смели поднимать глаз от пола. Если несчастливица отрывала взор от своих мягких башмачков, ее ждала мучительная смерть. Мы стали свидетелями того, как одну из спасенных женщин раздели догола и забивали камнями. Один из Стражей Коридоров накинулся на нее. Она испугалась и подняла глаза.

Одежда этих женщин была темных цветов. Их укутывали с ног до самой макушки. Лишь глаза оставляли открытыми. И вообще, рождение девочки считалось бедой. Большой бедой. Матери сами старались убить новорожденных дочерей. Если у одной женщины рождалось больше двух девочек подряд, то женщину отправляли к повитухе, чтобы больше та не плодила девочек.

Хечхэны женились столько раз, сколько могли себе это позволить. Держали столько наложниц, сколько могли купить. К нашим женщинам они проявляли открытое неуважение, приставали. Пытались даже украсть и изнасиловать. Одной из пострадавших стала Ярина. Хечхэны еще не знали, что она принадлежала цэ-Сарю вурдов… В общем, после «разговора» цэ-Саря с ними хечхэны притихли.

И все вздохнули с облегчением, когда сдали этих озабоченных дикарей. Некоторые даже высказали мысли о том, чтобы вернуть тех обратно. К сожалению, их мир уже погиб.

— Вы понимаете, ваше высочество, к чему я веду речь? — Голос Рэйя вывел меня из неприятных воспоминаний. — Я запрещаю вам сходить с корабля, — добавил он, не дожидаясь моего ответа. — Можете только летать на Шасе. И то, только над морем. Запрещаю летать над островом. И чтоб ноги вашей там не было! — С каждым предложением Нессельфольде наклонялся все ниже ко мне и ниже, пока наши взгляды не оказались на одном уровне.

Я кивнула. Как-то не горела желанием встречаться с похотливыми хечхэнами. А еще они были отравителями. Если бы не вурды с их острым обонянием, большая половины из спасательной экспедиции не вернулась бы живой.

Рэйнер отвернулся и принялся убирать бумаги со стола. Я восприняла это как сигнал к тому, что пора к себе в каюту. Да и спать хотелось. Молчком встала и направилась к двери, стараясь не стучать каблуками.

— Принцесса, — от негромкого, но неожиданного оклика я подпрыгнула, когда взялась за ручку.

Медленно обернулась. Пока поворачивалась, лихорадочно вспоминала, где еще успела нашалить. Но на сегодня список проблем, то есть проделок выполнен. С лихвой.

Наши с Рэйем взгляды встретились. Под его взором мне стало неуютно. Сердечко в груди забилось. Стало жарко. Душно.

— Доброй ночи, — попрощался он.

От его голоса мурашки пробежались по коже. Приятные мурашки. С намек на нечто большее. И сказано это было такой интонацией, что душа запела. Губы сами растянулись в широкой и искренней улыбке, адресованной только ему одному.