В воскресенье, когда к ней подошел начальник ночной смены Кочкин Григорий Ильич, она проводила третью экскурсию. Все желающие собрались в красивом выставочном зале, где за стеклом стояли образцы бутылок винного завода за многолетний период производства.

– Вот награды, которые были получены в советские годы, – в зале стоял гул, и эхо немного искажало тембр ее голоса. Люди наступали друг другу на пятки, пытаясь увидеть из-за голов то, что было под стеклом. – Здесь более трехсот пятидесяти наград. Кроме того мы имеем кубки Гран-при. Для тех, кто не знает, Гран-при – это наивысшая награда.

Она сделала два приставных шага в сторону, позволив экскурсантам придвинуться к стеклу поближе. Все эти метания она знала наизусть, и уступала гостям дорогу прежде, чем те успевали щелкнуть своими фотоаппаратами.

Она перешла к стенду, где в ряд стояли бутылки.

– Здесь представлен ассортимент продукции, которую сейчас выпускает завод. То, что делается быстро по современной технологии – это черная этикетка. Все остальное – технология классическая. – Тут она сделала отступление, вытянула руку, указывая на ряд бутылок, и обратилась в толпу. – А как узнать в магазине, по какой технологии сделана данная партия товара? Прошу присмотреться к этикетке! Если это классическая технология, внизу будет указываться год урожая. Если вино получено резервуарным методом, год указываться не будет. Так же на контр этикетке с обратной стороны будет написано: Метод Класик, выдержано в горных тоннелях завода «Абрау-Дюрсо». 

В этот момент она заметил Кочкина. Елене Николаевне он напомнил зажравшуюся жабу, источающую неприятные запахи, коих и так приходилось на заводе не мало.

Кочкин затерялся в темном углу, и прищуриваясь, рассматривал экскурсантов. По его манере окидывать взглядом толпу создавалось впечатление, что он работник ФСБ. Слишком усердно Кочкин прищуривался и сам удивлялся, когда люди с тем же усердием смотрели на него. Надо заметить, что очень часто люди смотрели на Кочкина не только с усердием, но и с небольшим пренебрежением. Виной тому Григорий Ильич считал огромный нос, который при вдохе сильно раздувался и хлюпал, будто в нем что-то закипало. Когда клокотание в носу Кочкина стало отвлекать людей от экскурсии, а неприятный запах пота и нестиранной одежды заволок верхнюю часть зала, Елена Николаевна приняла решение узнать, в чем дело, и выпроводить начальника смены из помещения.

Она вежливо попросила экскурсантов сделать несколько снимков на память и подождать ее здесь, не покидая зал.

Кочкин ухмыльнулся. Он потянул носом, гримаса на его лице стала более угрожающей, но тут он выпустил воздух и прокашлялся. Елена Николаевна мысленно перекрестилась. Запах, исходивший от упитанного мужчины, был непередаваем. Стоя возле него, она старалась дышать ртом.

– Что-то случилось, Григорий Ильич? – спросила Гейкина, указывая на выход из зала.

– Да, – пробубнил он, озираясь по сторонам, будто впервые попал в это место. – Случилось, Лена. Поэтому я здесь.

Он говорил через нос, немного растягивая слова. Его маленькие глазки бегали как заведенные, а все тело под такт шальным нервам дергалось и извивалось.

– Что случилось? – Елена Николаевна попыталась его поторопить.

Она не любила задерживать экскурсии, тем более пересечение одной группы с другой в погребах завода было недопустимо. За это грозил штраф.

– Один из моих сотрудников, Лена, сказал мне, что в пятом тоннеле видел какой-то ящик.

– Какой еще ящик?

– Продолговатый, прямоугольный, обитый бордовым сукном…

– Гроб?

– Возможно, – продолжил он, поглядывая по сторонам. – Возможно, это был гроб. Но важно другое.

Он опустил голову, давая глазкам впиться в Елену Николаевну, как если бы это были назойливые насекомые.

– Важно то, что в начале смены ящик был, а в конце пропал.

– И какое я имею к этому отношение?

– Самое что ни на есть прямое, – Кочкин вскинул левую бровь. – Твои экскурсии проходят по пятому тоннелю?

– Да.

– Ты видела этот ящик?

– Нет.

– Тогда как ящик мог появиться в ночную смену, если в дневную его никто не приносил?

– Понятия не имею, Григорий Ильич.

– Так дело не пойдет, – он с упреком посмотрел на нее. – Если мне никто не врет…

– Вы намекаете на то, что я тайно выношу из тоннеля бутылки?

– Я этого не говорил, – Кочкин придвинулся к ней на благонадежное расстояние.

Тошнотворный запах накинулся на Елену Николаевну, как рысь на беспомощного зайца. Женщина сделала шаг назад, но лучше себя не почувствовала.

– Сегодня я проведу инвентаризацию. Если хоть одной бутылки не досчитаемся, будем расследовать дело вместе.

– Сколько угодно, – прыснула Елена Николаевна. – Только я понятия не имею, о каком ящике вообще идет речь.

Кочкин прищурился. Крылья носа раздулись.

– Тогда я объясню еще раз, – прогнусавил он. – В начале ночной смены, один из моих сотрудников обнаружил неопознанный объект, очень похожий на гроб. Он находился примерно на середине пятого тоннеля между сорок седьмым и сорок восьмым пюпитром. Ящик подпирал дверь, ведущую в технологические тоннели, куда вход строго запрещен. По словам моего подчиненного, дверь была не заперта. В середине смены ящик сдвинулся, а дверь была приоткрыта на треть. Особое ударение я делаю на слове «дверь». Ты понимаешь ход моих мыслей?