– Куда путь держим, дорогие попутчики? – вежливо осведомлялся у матери. – Если это конечно не военная тайна?

Мать нехотя рассказывала, они с братом смотрели в иллюминатор.

Удалялся, таял в мутной дымке город на каменистых сопках, в котором они так и не побывали прожив неделю в палатке армейского лагеря наспех разбитого за портовой оградой. На душе было беспокойно, тоскливо. Стоял перед глазами отец в походной форме примчавшийся проститься на зелено-полосатом «Додже» за несколько минут до отплытия, совавший в руки бумажные кульки с инжиром и виноградом, повторявший волнуясь: «Учитесь, мальчики… скоро увидимся… матери помогайте».

– Молодые люди любят цирк? – обращался к ним сосед.

Был небрит, маленького роста, с металлическими очками на носу.

– Вижу, любят. Цирк нельзя не любить. Задержитесь в Красноводске, милости прошу к нашему шалашу. Спросите кассира Иосифа Борисовича. Будете иметь, – он хитро подмигивал, – контрамарки по блату.

– С цирком у нас, к сожаленью, не получится, – откликалась мать. – Постараемся сразу же попасть на поезд. Нам еще ехать и ехать.

– Жаль… – старик протирал платком круглые очки, поплевывал на стекла. – У нас замечательная труппа.

Слушать их разговор было неинтересно, и они отпросились у матери постоять на палубе. Пробыли наверху недолго: море было неприютным, хмурым, било остервенело в борта, брызгалось в лицо. Продрогнув на сыром ветру полезли по ступенькам вниз.

В каюте сосед демонстрировал матери какие-то медяшки.

– Любимейшее занятие, – говорил с воодушевлением. – Собираю с юношеских лет. Заразился этой страстью у гимназического учителя истории, – он извлекал из матерчатой сумки с кармашками позвякивавшие кругляши, складывал на столике. – Можете представить, я учился когда-то в гимназии…

– Мальчики, смотрите! – звала мать. – Иосиф Борисович коллекционирует монеты и медали.

– Только старинные, – пояснял старик.

Из вежливости он поглядел: ничего особенного. Старый хлам наподобие бабушкиных металлических пуговиц из шкатулки.

Они полезли с братом полку. Каюту покачивало, за стенкой насвистывал ветер.

– Я, пожалуй, прилягу, – сказала мать.

– Да, да, разумеется! – складывал торопясь в сумку свое богатство старик. – Отдыхайте, не буду морочить вам голову. Шторм как-будто надвигается.

Каюту качало все сильней.

– Господи, – простонала снизу мать, – только этого нам недоставало!

Качка усиливалась. Скрипели противно стенки каюты, мигала лампочка под потолком. Пронесся мимо, грохнулся на пол какой-то предмет. Это был его школьный портфель с учебниками. Спустившись он засунул его поглубже между вещами. Стоял посреди каюты с закрытыми глазами, воображал себя капитаном Флинтом на палубе пиратского корабля. Вокруг толпились матросы, по мачте карабкался с подзорной трубой наблюдатель, зависал на рее, кричал, перекрывая рев урагана: « Вижу землю, капитан! Вижу землю!»

«Аврал! – мысленно приказывал он верным пиратам. – Свистать всех наверх! Брать рифы!»

Его охватил сумасшедший азарт. Бросил взгляд на отвернувшуюся к стенке мать, направился к дверям, пошел шатаясь по пустынному коридору. Думал взволнованно: «Подойдем к острову с наветренной стороны, чтобы не сесть на рифы. Якорь поставим у входа в лагуну. В первой лодке поплыву я сам с группой храбрецов»…

Пол под ним в этот миг накренился, его понесло в сторону, ударило в плечо дверной ручкой. «Спокойно, капитан, – говорил себе, потирая ушибленное место, – на тебя смотрит команда». Шел цепляясь руками за стенку, ухватился за поручни трапа. Поднялся на несколько ступеней, толкнул над головой тяжелую крышку люка, высунулся наружу…

Вокруг бесновался, выл, вздымал водяные валы неузнаваемый, бешеный Каспий. Теплоход качало, швыряло, поднимало вверх, опускало как на качелях. Смотреть было жутко и весело. Вырастала за бортом, тянулась к низкому небу, пучилась темно-зеленая гора с шипящей пенистой гривой. В подножье у нее ширился зловещий провал, в него неудержимо затягивало объятое клочьями дыма судно. Томительные мгновенья лежал полуопрокинутый «Советский Туркменистан» у края бездны, отчаянно ревел турбинами, медленно, с натугой, выпрямлялся, чтобы повалившись на другой бок снова зависнуть у кромки очередного провала …

Промокший, возбужденный, с соленой горечью на губах он вернулся в каюту. Ухватился за край полки, чтобы запрыгнуть наверх, когда заметил под ногами что-то блестящее. Поднял: это была медаль с профилем какого-то дядьки с женской прической. Не раздумывая сунул в карман. Лежа «валетом» с братом разглядывал картинку на обратной стороне медали, чудные какие-то, непонятные слова по окружности, цифры. Незаметно задремал убаюканный качкой. Первое что увидел очнувшись: внизу лазает на коленях старик, заглядывает под полку, невнятно что-то бормочет …