Инико с улыбкой повернулся к ней.

— Да-да, — настаивала Кларенс. — Мне даже казалось, что я совсем тебе не нравлюсь. Не помнишь? Тогда, во время ужина, твоя мама что-то сказала тебе на языке буби, и после этого ты ко мне переменился.

Инико молча кивнул.

— Что она тебе сказала? — спросила Кларенс.

— Устроила выволочку. Сказала, что я не должен судить, не зная тебя.

— И ты последовал ее совету. Я заметила, как изменилось твое поведение. Если бы сейчас правил король Эвеера, тебе бы угрожала тюрьма за симпатию к белой женщине.

Он рассмеялся.

— Если бы сейчас правил король Эвеера, — ответил он, — боюсь, это тебе бы грозила тюрьма за попытку захомутать буби.

Инико остановил внедорожник перед ржавой табличкой с остатками красной краски, на которой было выбито название: «СА_ПАК_» — две буквы совершенно стерлись.

— Ты такая умная, столько читала, и тебе нравятся наши имена... Ты знаешь, что означает «Сампака»?

Кларенс призадумалась. Помнится, плантация была заложена рядом с деревней, которая называлась Сарагоса...

— Думаю, это какое-то местное название, — сказала она наконец.

Инико торжествующе улыбнулся.

— «Сампака» — сокращенное имя одного из первых вольноотпущенников, прибывших в порт Кларенс в те времена, когда на острове хозяйничали англичане. Имя этого вольноотпущенника, Самуэля Паркера, превратилось сначала в «Сэм Паркер», а потом его стали произносить как «Сампака».

Кларенс повернулась к нему.

— А это ты откуда знаешь? — спросила она.

Инико пожал плечами.

— Мне объяснили в школе, когда я был маленьким. Или позже, когда я уже работал брасеро. Не помню... Ну что, едем?

— Еще один вопрос, — сказала она. — Мне хотелось бы знать, не тоскуешь ли ты по тем годам, что провел на плантации?

Несколько секунд Инико раздумывал.

— Я был там счастлив в детстве, но потом, когда меня вынудили туда вернуться, работа была тяжелой и утомительной. Так что я чувствую странную смесь ностальгии и неприязни...

Она устремила взгляд в сторону величественных пальм, на стволах которых, на высоте примерно двух метров, красовались белые рисунки. Пальмы отстояли одна от другой на расстояние метра, образуя две длинные параллельные линии, отделенные друг от друга грунтовкой, и сходились вдали в одной точке: казалось, сплошной зеленый туннель заканчивается впереди тупиком, чтобы поймать и заточить путника.

— По воле случая мои родные приехали работать именно в Сампаку, а не на одну из других плантаций — таких как Тимбабе, Бомбе, Бахо, Тульпапла или Сипопо. За тысячи километров отсюда все эти названия звучали волшебной музыкой, будившие в душе образы далеких стран в дни моего детства. Сегодня нет дождя, и я могу ее осмотреть; у меня такое чувство, будто в конце пути меня ждет волшебный замок детских грез.

— Уж не знаю, что ты надеешься здесь найти, Кларенс, но боюсь, что в данном случае реальность окажется... скудной и убогой... если не сказать хуже.

— Видишь эти пальмы? — Кларенс указала вперед. — Некоторые из них посадили мои родные. Я горжусь и радуюсь, когда думаю об этом. Отец и дядя состарились и сгорбились, а пальмы по-прежнему стоят, прямые и стройные, устремляясь вершинами в небо. — Она встряхнула головой. — Возможно, тебе это и кажется глупым, но для меня много значит. Когда-нибудь все они уйдут, и некому будет рассказать следующим поколениям о пальмах в снегу.

Словно наяву, она увидела генеалогическое древо в своем доме и ощутила все такое же сильнейшее волнение, как в тот день, когда обнаружила среди старых писем таинственный клочок бумаги и решила позвонить Хулии.

— Я расскажу, — решила она теперь. — Когда-нибудь я расскажу им все, что знаю.

«А о чем догадываешься, но точно не знаешь — тоже расскажешь?» — мимолетно подумала она, осознав, что почти забыла о своем предполагаемом брате.

Инико снова завел машину, и они въехали на плантацию, где в этот день кипела жизнь: мужчины в спортивных брюках и футболках толкали тачки, пикапы поднимали тучи пыли, трактор вез дрова; вот прошла женщина с корзиной на голове, вот с грохотом покатился брошенный кем-то бидон.

Машина въехала во двор. Справа стояли два белых строения под красными крышами — то ли флигели, то ли склады. Слева возвышалось еще одно здание, украшенное крыльцом с белыми колоннами — главное. Рядом с ним — маленькое здание архива. Повсюду громоздились кучи наколотых дров и хвороста. Тут и там медленно бродили полуголые мужчины.

Кларенс снова ощутила все то же волнение, пусть даже удивление первого дня теперь исчезло.

Они припарковались возле крыльца рядом с несколькими другими джипами, и Инико повел ее к ближайшим посадкам какао. Кларенс увидела, как рабочие снимают плоды какао при помощи длинных шестов, на конце которых было закреплено металлическое лезвие в виде плоского крюка; оно помогало отличать на ощупь зрелые плоды от зеленых и снимать с деревьев первые, не трогая вторых.