Она поднялась в приёмную и первым делом скинула туфли. Какое блаженство!

— Привет, Ксень! — бросила Танечка. Одной рукой она что-то набивала в компьютере, а другой — держала трубку телефона. — Включайся быстрее! У нас сегодня всё «не слава Богу».

— У Эдуарда Романовича опять критические дни? — себе под нос пошутила Ксения.

— Приходил следователь, — сообщила Танечка, как только положила трубку. — Тот самый, который ведёт дело Полинки. Помнишь, я тебе о нём говорила? Ну что ты стоишь, дуй к Журкову. Он велел, чтобы ты сразу к нему зашла. Так что «руки в ноги» и вперёд!

Ксения медленно обула запасные туфли, взяла рабочий блокнот и пошла в кабинет начальника. Журков поднял глаза от бумаг и жестом показал на стул. Ксения постаралась собраться, но фраза Танечки «приходил следователь» так и стучала в голове. Время замерло, как бывает в минуты томительного ожидания. Наконец Журков отложил бумаги и взглянул на Ксению. От этого взгляда ей стало жутко.

— В последнее время я задаюсь вопросом, почему согласился принять тебя на работу, — начал издалека Эдуард Романович. — Как я мог не заметить, что вы так похожи с Синицыной? Нет, это сходство замечаешь только вначале. Когда начинаешь общаться, сразу понятно, что ты другая. В тебе есть деликатность и тонкость. Я должен был предвидеть, что Новиков обратит на тебя внимание. Я должен был тебя уберечь, — Журков снял очки и потёр переносицу. — Смалодушничал, старый дурак! Надо было тебя сразу уволить, хотя это бы уже не помогло. Как далеко у вас зашло? — он вперился в неё взглядом. Ксения перестала дышать.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — ответила она, хотя сразу всё поняла и опустила глаза, чтобы скрыть боль, которая вдруг разлилась внутри от одного воспоминания о Саше. Она запрещала себе думать о нём, вычеркнула из памяти единственную и последнюю ночь, заставила себя считать, что это был сон, прекрасный и ужасный одновременно.

— Ксения, держись от него подальше. Я чувствую, ты сможешь. Слышишь? — попросил Журков. Сейчас он не выглядел суровым начальником. На лбу и в уголках глаз проступили глубокие морщины, а сами глаза по-стариковски потухли. Он страдал, потому что никак не мог договориться со своей совестью. Журков знал, кто такой Новиков. Видел, как он плетёт паутину вокруг Ксении, однако ничего не сделал. Злился на себя, но молчал. Нашёл себе оправдание, что такой же заложник этого страшного человека. Но в глубине души понимал, что должен спасти Ксению. Сколько можно трястись только за свою жизнь? Надоело.

— Поздно, — грустно усмехнулась Ксения. Она встала и пошла к двери. Журков смотрел ей вслед. Вот он, момент истины. Ну же! Но он опять промолчал и не остановил её.

Ксения вернулась на своё рабочее место. В голове, как заевшая пластинка, постоянно повторялся разговор с начальником.

— Ксень, ты что? — крикнула Танечка.

— Что? — очнулась она и подняла на подругу удивлённые глаза.

— У тебя мобильник трезвонит. Ответь или выключи, — велела Танечка, не переставая стучать по клавиатуре компьютера.

Она взяла телефон. Номер незнакомый.

— Здравствуйте, это Куликова Ксения? — раздался в трубке мелодичный женский голос.

— Да, слушаю.

— Вас беспокоит секретарь Ершова Бориса Михайловича, — голос оборвался, потому что телефон выскользнул из пальцев Ксении, с грохотом упал на пол и отключился.

— Ксеня, что с тобой? — встревожилась Танечка. — Тебе плохо? Ты вся белая.

— Очень плохо, — еле выдавила из себя Ксения.

— Ой, Господи! Давай «скорую» вызову! — вскочила и бестолково засуетилась Танечка.

— Нет. Лучше воды, — Ксения откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. — Я сейчас немного посижу, и всё пройдёт.

Телефон опять зазвонил, подпрыгивая на полу от режима вибрации. Танечка его подняла и протянула Ксении. На дисплее высветился тот же номер.

Ершов нашёл её. Всё опять идёт по плану Новикова. И ей уже никуда от этого не деться.

Следующим вечером Ксения ужинала в ресторане с Ершовым. Она не стремилась ему понравиться и расположить к себе. На свидание отправилась в том же костюме, что была на работе. Устало ковыряла вилкой в салате, за весь вечер не произнесла и пары фраз, ограничивалась короткими «да», «нет», «иногда», «спасибо». Ксения как будто наблюдала со стороны. Борис оказался лучше, чем она предполагала. Внешне он производил благоприятное впечатление. Умные карие глаза, чуть с проседью коротко подстриженные волосы и обаятельная улыбка. В придачу к этому — тонкое чувство юмора и недюжий интеллект. Он был хорош. Новиков не обманул, о таком мужчине мечтает любая женщина. Но не Ксения. Она относилась к нему предвзято. Когда вглядывалась в этого чужого мужчину и пыталась найти в сердце хоть небольшой отклик на его обаяние и обходительность, чувствовала только отвращение.

Конечно, ему дашь его возраст, Ершов выглядел на свои сорок шесть. Глаза выдавали усталость. Его уже ничем не удивишь. А ведь она должна его обольстить. Но это непосильная задача и для профессиональной соблазнительницы, не то что для обыкновенной домохозяйки. Как Новиков решился дать ей такое сложное задание? Ксения не умела общаться с мужчинами. Даже Павла не смогла удержать, а ведь она его любила.

В той папке были прописаны подробные инструкции. О чём говорить можно, а какие темы следует избегать, разобраны приёмы и тщательно прописаны методы обольщения. Но Ксения решила ничего не делать вообще.

После ужина Борис пригласил к себе, но она категорически отказалась. Он не стал настаивать, вызвал ей такси.

Дни сменялись ночами, а потом опять днями, как причудливые картинки в калейдоскопе. Дождливый сентябрь уступил место холодному сухому октябрю. Земля замёрзла, по утрам на зелёной газонной траве виднелся иней. Листья облетели, и деревья стояли голые, вытянув изогнутые чёрные ветви вверх, как будто сдавались первым заморозкам.

В душе у Ксении тоже всё замёрзло, она ощущала внутри только пустоту и холод. Зарождающийся роман с Ершовым затягивал, как водоворот, но все мысли по-прежнему были лишь о Саше. Она не могла перестать о нём думать, как ни старалась.