Но у меня было достаточно слабых моментов. В последний раз, когда я предавалась этой фантазии, мне пришлось бросить аспирантуру и обменять свои книги и степени на драгоценную девочку.

Я подтолкнула папку с бумагами к груди Коула. Он был крепким орешком. Пугающим. Опасным.

– Это еще не конец, – сказала я, пока он смотрел на папку. – Возьмите документы о торговле. Я вернусь, чтобы забрать отказ с вашей подписью.

– Позволь избавить тебя от хлопот.

Наконец-то. Я достучалась до него. Я вытащила ручку из сумочки и щелкнула крышкой.

– Мне просто нужна подпись, и я вернусь позже с распечатанными копиями для ваших файлов…

Коул разорвал папку пополам. Он бросил обрывки на крыльцо, чтобы ветер и дождь уничтожили их.

Его голос стал мужественным, голодным.

– Приходи позже, если хочешь, красавица, но мы не будем делать ничего... профессионального.

Абсолютно нет. Я сопротивлялась желанию дать ему пощечину – не думала, что смогу дотянуться до его лица.

– Надеюсь, вы понимаете, что упускаете возможность изменить свою жизнь, мистер Хоторн, – сказала я.

– Вы упускаете не менее важную возможность, Мисс Мэдисон.

Я проигнорировала его.

– Что произойдет, когда «Монархи» откажутся защищать зверя перед Лигой?

– Я крепче, чем кажусь.

– Иногда нам всем нужна небольшая помощь. Немного сострадания.

– И ты думаешь, что обмен на другую команду защитит меня?

– Нет, мистер Хоторн. Я думаю, что обмен Вас в другую команду защитит остальную часть Лиги.

Коул стиснул челюсти.

– Лучше поторопись, красавица. Наступает ночь. Мои ворота скоро закроются.

– Поверьте, я не собираюсь здесь оставаться.

– Посмотрим.

Высокомерный.

Презренный.

Упрямый.

Я проклинала его шесть раз с воскресенья, и у меня все еще не хватало слов, чтобы молча плюнуть в этого ублюдка. Я помчалась к своей машине, не заботясь о том, что дождь пропитал мою одежду и показал мои изгибы. Коул захлопнул дверь, не глядя на то, как я ухожу.

И я должна была почувствовать облегчение. Надо было повернуть ключ в замке зажигания и уехать из его чертового особняка.

За исключением того, что один момент слабости под его взглядом распространился на несколько ударов сердца.

Я уезжала, но мне было неприятно, взглянув в зеркало заднего вида, я уезжала, надеясь увидеть его еще раз.

Опасно, опасно. Я не могла позволить искушению околдовать меня. У меня была работа, дочь, о которой нужно было заботиться, и жизнь, которую нужно было вести. Я бы не стала терять ни секунды, думая об ублюдке Коуле Хоторне.

Неудивительно, что он жил один.

Кто бы мог полюбить такого зверя, как он?

Глава 2

Коул

Некоторые мужчины по утрам молятся. Большинство читают газеты и завтракают. Счастливчики проводят время со своими семьями.

Мой день не начнется, пока мой кулак не опустится на траву, мои бутсы не зароются в грязь, и не будет брошен мяч.

Это мой сигнал к пробуждению.

Металлическая трель свистка эхом разнеслась по полю, и всплеск адреналина и тестостерона поглотил меня. Даже во время тренировки я набрасывался на товарищей по команде с бешеной скоростью. Мы сталкивались – кряхтя, потея, сбивая. Этот неистовый удар костей и тел был доказательством того, что я был жив.

Судьи боялись меня.

Бегущие избегали меня.

Приемники меня ненавидели.

А защитники? Я разбросал этих симпатичных мальчиков по проклятому полю. Я был сильнее их. Быстрее, чем они. Я знал, как они будут играть, и мне нравилось, когда они писали в штаны, когда читали мою защиту.

После того, как мяч был брошен, я переставал быть мужчиной. Я превращался в животное.

Атака должна была закончиться, когда я прорвался через линию, но я не смог вовремя остановиться. Наш квотербек первым ударил по ребрам.

Тим Морган, король кисок во многих отношениях, приземлился со скулящим визгом. Ничего такого, с чем его зависимость от окси не могла бы справиться, но это не предвещало ничего хорошего, когда он перевернулся на спину и остался лежать, хватаясь за бок.

Послышались свистки, и СМИ на краю поля стали делать слишком много снимков. Тренеры и тренерский штаб ринулись на поле.

Тренер Скотт держал меня сзади за шиворот, а О-Лайн помог Тиму встать на ноги.

– Какого хрена ты делаешь, Хоторн?