Тренер Скотт не был вежливым или утонченным человеком. Время не было добрым к бывшему защитнику. Он сохранял вес, пока играл, но у него больше не было сил толкать меня на землю. Вместо этого он выругался.

– Это проклятая тренировка, – он дернул меня за воротник. – Ты ударил нашего собственного парня!

И я попытался отступить, прежде чем убить его. Если бы я был главным тренером, я бы похвалил меня за хорошо проделанную работу, а не скулил о нашем нападающем. Тори был на полшага медленнее, чем обычно, вероятно, потому, что он провел ночь, вдалбливаясь во все, что околачивалось на стоянке после тренировки. Это он виноват, что я пересек линию.

Адреналин практически размазал мои слова.

– Не мог остановиться.

Не то, что он хотел услышать. Тренер Скотт вытолкнул меня с поля. Остальные полузащитники ушли, обойдя меня стороной. Именно туда, где у СМИ был лучший обзор. Очередь репортеров, вероятно, уже написала в Твиттере об этом инциденте... так же, как сотни болельщиков, плотно прижавшихся к забору, наблюдавших за тренировкой с трибун тренировочного комплекса.

Тренер Скотт дернул меня за плечи, пытаясь причинить боль. Ему повезло, что я не вспылил, иначе его шея была бы следующей. Он бросил наушники на землю.

Это не должно было закончиться хорошо.

– Тебе бы лучше включать свою голову в игре, Хоторн. Видишь его?

Тренер Скотт указал на Тима. Наш бесстрашный предводитель массировал ребра и смотрел на воркующих у забора женщин. Он, вероятно, выбирал одну из них на сегодняшний вечер, прежде чем отправиться домой к своей беременной жене и ребенку семейным человеком, которым он был.

– Видишь, как он носит наши цвета? – хмыкнул тренер Скотт. – Видишь его? Вон там, в голубом?

Я ничего не ответил. Он ударил меня по голове, но его кольцо запуталось в моих волосах. Он оторвал руку и вырвал клок волос с моего конского хвоста.

Скальпирование меня не остудит.

Он снова ударил меня. Это был последний раз, когда я позволил этому случиться.

– Я задал тебе вопрос, Хоторн! Ты видишь этого ублюдка, стоящего там?

Я стиснул зубы.

– Да, тренер.

– Ты не трогаешь его во время тренировки. Ты не смотришь на него. Ты не разговариваешь с ним. Если ты хочешь проломить какому-нибудь квотербеку череп, ты лучше стремись к голове Джека Карсона, ты меня слышишь?

– Да, тренер.

Его голос понизился, угроза, которая напугает собаку, но не запугает меня.

– У тебя есть последний шанс в этой игре. Один. Еще раз облажаешься, и президент Лиги подаст пример такому грязному игроку, как ты, – хихикнул он. – И ты не станешь мучеником, Хоторн. Твою задницу выгонят на край поля, как проклятое животное. Понятно?

– Да.

– Что ты сказал?

Я взбесился.

– Да, тренер!

– Убирайся с моего гребаного поля.

Тренер Скотт оттолкнул меня. Я не сопротивлялся. Я даже не взглянул на него.

Вылетел с чертового поля в последний день сборов. Это не поможет моей репутации. Но как, черт возьми, человек должен был играть в физическую, доминирующую игру и не разорвать свою человечность в клочья?

Безудержность. Сила. Мощь. Скорость. Это было все или ничего. И Лига это знала. После ста тысяч долларов штрафов в прошлом году, я получил их сообщение громко и ясно. Они назвали меня лучшим полузащитников в игре, а затем наказали меня за то, что я стал зверем – профессиональным защитником MVP в течение трех сезонов в Лиге.

Я не мог переключиться на размышления. Зверь был мной, чем-то, что невозможно контролировать на поле.

А в последнее время... также трудно меня было приручить вне игры.

Я швырнул бутылку с водой в стену, направляясь в тренировочный центр. Пластик с грохотом ударился о туннель и отразился эхом от влажного бетона. Это только еще больше разозлило меня. Никакая гребаная техника управления гневом не сработает. Мой пульс напомнил мне, как мало времени у нас осталось до начала сезона.

Двенадцать дней до открытия сезона. Два дня до последней предсезонной игры. Вместо того чтобы работать с защитой над последними проблемными зонами нашего «никель пэкэдж», я был изгнан.

Это была чушь собачья.

Это было наказание.

...Но не все было так плохо.

Я не добрался до раздевалки. Я с грохотом сбросил шлем. Грохот поразил маленького нарушителя, который случайно оказался не в том месте.

Что она здесь делала?

Пайпер Мэдисон была красивой маленькой нарушительницей спокойствия, которая, вероятно, уничтожила больше сердец, чем дверных звонков. Она производила лучшее впечатление, когда не вторгалась в мой дом, дрожа и промокнув насквозь на моем крыльце.