Шахназ облегченно вздохнула, а Айхан, почувствовав это, тоже успокоился,

– А я все думаю...
– у Шахназ даже голос изменился, - когда Аждар-киши сказал мне, что Айхан-гардашу прекрасно известна история Чеменли, я обомлела.

– Отчего же, Шахназ-ханум? Если ты выбрал себе место для жилья, не подобает ли тебе в первую очередь узнать его историю? Разве не так?

– Конечно, так...
– Шахназ на полуслове вдруг поднялась.
– Извините, Айхан-гардаш, я сейчас...

Она ушла в комнату и тут же возвратилась с цветной хрустальной вазой в руках.

– Я совсем забыла, обещала свежее черешневое варенье... А вы и не спрашиваете.

Теперь она уже говорила совершенно спокойно, без всяких намеков. Айхан тоже успокоился. Все вернулось на круги своя.

Он пил уже остывший чай, следя за ее несколько скованными движениями. Шахназ задумалась. В каждом жесте этого малоразговорчивого, сдержанного человека было такое изящество, такая гармония! Даже искалеченная черная рука его, державшая стакан, была какой-то странно привлекательной. Хотя сам Айхан молчал, эта израненная рука его будто просила прощения за свою грубость. А левая, в которой он держал чайную ложку, полную черешневого варенья, напоминала ей руку Эльдара. Может, поэтому она и не могла отвести от нее глаз. Но Шахназ с присущей женскому сердцу тонкостью чувствовала, что эта гармоничность принадлежит только Айхану, она является простым отражением его внутреннего совершенства. И взгляд его, и жесты естественны и привлекательны, как бескорыстно благородство, прячущееся где-то в глубине души. Аждар правильно говорит, что Айхан по отношению ко всем безотказен и бескорыстен.

Она вспомнила первую встречу с Айханом там, в саду Эльдара, когда она уподобила его заблудшему путнику, какому-то таинственному существу, в оболочку которого вселился дух Эльдара Абасова, и, сопоставляя тогдашний его образ с теперешним просветленным, подумала: "Нет, Айхан не из тех, кто хотел бы принять чужой облик". И, придя к такому выводу, сама же ему обрадовалась.

Айхан поставил стакан на блюдечко.

– Большое спасибо, Шахназ-ханум. Да будет ваш стол всегда накрытым!

– На здоровье... И да будете всегда вы за этим столом!

Произнеся эти слова, она с нежной лаской посмотрела Айхану в лицо. У того слегка задрожала нижняя губа со шрамом и рука непроизвольно поднялась, чтобы ее прикрыть. Ее чувства возобладали над разумом. Айхан тоже растерялся. Шахназ во все глаза смотрела на него. Слетевшие с языка Шахназ слова могли обнаружить пробудившиеся в его сердце ответные чувства. К счастью, это длилось всего одно мгновение.

– Вы знаете, Айхан-гардаш, на кого вы мне раньше показались похожим? как бы извиняясь, улыбнулась Шахназ.

– На кого?
– спросил он сдержанно.

– На Эльдара Абасова.

Айхан знал, что услышит эти слова, но не понимал, зачем Шахназ их произносит. Чего она хочет этим добиться?

– Не смейтесь надо мной, Шахназ-ханум.

– Я не смеюсь, напротив, открываю вам самую сокровенную тайну моего сердца...

– Такого же не может быть.

– Почему? На войне случались еще более невероятные, непостижимые вещи.

Тревожные мгновения миновали. Шахназ хотела налить ему еще стакан чая, но Айхан, отказавшись, поднялся.

– Одну минуту, Айхан-гардаш.
– Она снова скрылась в комнате.
– У меня есть для вас подарок, - с этими словами она протянула ему завернутую в прозрачную белую бумагу шелковую рубашку.
– Если не примете, я на вас обижусь.

Айхан узнал ее сразу, более тридцати лет она пролежала в бумажном пакете, но была такой же белоснежной, как и прежде. Нежная вышивка нисколько не изменилась. У него дрогнуло сердце.

– Шахназ-ханум...
– непроизвольно прошептал он.

– Я же сказала, что обижусь. Айхан-гардаш, разве можно отказываться от подарка сестры?

В искренности этих слов он не сомневался. Но что она хотела этим сказать? Проверить его память? Тогда напрасно она себя утруждает, напрасно мучает и себя и его. "Поздно, дорогая, очень поздно... Я уже никогда не смогу стать прежним Эльдаром. Может, только ради тебя я мог бы изменить Айхану, моему спасителю, он бы понял меня и простил. Но ведь в мире мы не одни. Что мне скажет ущелье Агчай, жители Чеменли? Пожалей меня, любимая... не превращай в посмешище. Я же ровно двадцать восемь лет Айхан Мамедов. В те дни я как пшеничное зернышко упал в землю, чтобы взойти колосом. И имя этому колосу теперь - Айхан... Ты хоть понимаешь, что существованием этого колоска я обязан тебе... Той пощечине, которая до сих пор еще пылает у меня на щеке, превратившись в звезду над Карадагом. Если бы ее не было, если бы отец в свое время не показал бы мне ее, кто знает, в каком аду я пребывал бы теперь".

Так думал он, глядя на шелковую рубашку в руках Шахназ, на ее нежный узор. Другого выхода у него не было, надо было исполнить просьбу Шахназ принять подарок.

С растревоженными мыслями Айхан вернулся домой. Еще раз перебрал в памяти все ступени своего мучительного жизненного пути, постоянный страх превратиться в дьявола, пути, который все-таки привел его к вершине благородства. Подумал, что в течение стольких лет он ни разу не свернул с этого пути, и за это он благодарен только Шахназ. На этих трудных дорогах Шахназ всегда была его неизменным спутником, начиная с первой шуточной тюрьмы Чеменли, и по сей день. Но с того дня, как в саду Эльдара был воздвигнут памятник, он превратился в ее жизни в сандаловое дерево.