– Если сегодня я и тебе помогу, у меня больше горя не будет. Насиб почувствовал скрытую в этих словах иронию.

– Мне поможешь, говоришь?.. В каком смысле? Какие у меня с тобой могут быть дела? Я привык всегда исполнять волю других, то есть народа.

Хотя Айхан прекрасно знал, кто эти "другие", он не подал виду.

– Чего же от тебя хотят на этот раз эти "другие"?

– Другие, говоришь? В каком смысле, Айхан амиоглу? Ты наших людей называешь другими? Нехорошо.
– Хоть Насиб и почувствовал, что его слова не произвели на Айхана должного впечатления, он не собирался отступать.
– Мы хотим, чтобы ты освободил дом Эльдара Абасова и сдал его сельскому Совету, как того требует закон.
– Насиб вынул, из кармана бумагу и протянул ее Айхану, при этом с любопытством заглянул ему в лицо - какова будет реакция?

– А где же сам Рамзи Ильясоглу? Почему это он возложил на тебя такое тяжелое дело?
– спокойно спросил Айхан.

Насиб не понял, кого упрекает в трусости Айхан - председателя или же его самого?

– Эй, местное правительство, отвечай же! Я тебя спрашиваю, почему председатель поручил это дело именно тебе?

– Поручил, говоришь?.. В каком смысле? А чем я тебя не устраиваю? Когда председатель занимается колхозными делами, я за него... И потом, это ведь мое...

– Ага, вон оно что...
– прервал его Айхан.
– Луна выйдет - солнце отдохнет. Хорошо, теперь скажи-ка мне, что я должен делать?

– Сложи свои вещи в один угол, а ключи сдай местному правительству.

Айхан его больше не слышал. Это означало, что его изгоняют из родного села. Рамзи пока выгоняет его из родного дома, а потом из Чеменли вообще. Кто знает, какие у него еще планы? И что будут произносить ему вслед, когда он перешагнет мост Улу?

Поигрывая тростью, Айхан зло посмотрел на Насиба. Тот побледнел.

– Послушай, местное правительство, пойди и скажи своему Рамзи Ильясоглу, что быть львом - не его занятие, напрасно он за это взялся. Пусть так и останется лисой, так ему и передай... Почему ты уставился на меня? Может быть, обиделся, что я возлагаю на тебя такое нелегкое дело? Не обижайся, я иду оттуда, с Гаяалты, устал. Иначе я сам пошел бы в правление:

Насиб после долгого молчания сказал:

– Быть львом, говоришь, Айхан амиоглу? В каком смысле?
– Он открыл и снова закрыл свои маленькие блестящие глазки.
– Так и передать ему?

Чувствуя, как внутренне радуется Насиб, Айхан сказал:

– Да, вот так и передай. Ты и сам, знаешь, как ему идет быть лисой.

Было видно, что и эти слова пришлись Насибу по душе. И, не сказав Айхану больше ни слова, он молча повернулся, сделал несколько шагов и почему-то остановился, хотел что-то сказать, но не смог.

А Айхан, хитро улыбаясь, произнес:

– Насиб, я очень рад, что сегодня смог и тебе помочь.

– Мне помочь, говоришь... В каком смысле, земляк?

Он с особым ударением произнес это очень редко употребляемое им слово "земляк" и при этом улыбнулся.

– Вот в том самом, какой ты уловил.

До тех пор пока Насиб не скрылся, Айхан не двинулся с места. У него будто кончились силы, он не мог сделать и шага. На плечи его снова навалился огромный груз раздумий, страданий, мучений. Этот груз все еще мучил его, потому что виноват во всем он был сам.

Нет, он не раскаивается в своем приезде в Чеменли - он жалел о другом. В тот день, когда он встретился с Рамзи лицом к лицу, он хотел обломать только ветки, а надо было рубить под корень.

В этот момент откуда-то послышалось:

– Айхан-гардаш, добрый вечер!
– Будто свет блеснул молнией и ослепил его. Шахназ стояла на веранде своего дома и улыбалась ему.
– О чем ты задумался, на ночь глядя? Опять что-то случилось?

Айхан возликовал в душе: "Да проживешь ты сто лет, Шахназ! Не знаю даже, чем тебе отплатить за все. Когда же ты успела вернуться из Баку?"

– Поднимайся сюда, выпей стакан чаю с вареньем... Черешневым вареньем. Знаю, ты его очень любишь. А я расскажу, что видела в Баку.

– Черешневое варенье? В последнее время я действительно полюбил это варенье, Шахназ-ханум. Раз приглашаете, иду...

Он медленно зашагал к шестистолбовой веранде.

* * *

Рамзи, услыхав, что Шахназ вернулась из Баку, хотел подождать, пока она сама придет к нему. Но на это терпения у него не хватило. "Ну что ж, подумал он.
– Я ведь как председатель должен интересоваться делами школы, беседовать с учителями".

В тот же день, явившись в школу, он направился прямо в кабинет директора. Шахназ-муэллима была там, причем одна.

– Рамзи-муэллим, добро пожаловать. Как это вы додумались зайти к нам? С этими словами Шахназ вышла к нему навстречу.

– Пришел узнать, как вы съездили... Удалось ли повидаться с Ризваном Раджабли?

– Повидалась, даже на его выставке побывала.

– Да ну?! Как он отнесся к нашему предложению?

– На этих днях сам обещал приехать в Чеменли.

– Один? А скульптор, архитектор?