Рамзи, словно пораженный молнией, остался стоять неподвижно, глядя ему вслед. Насиб тоже молчал, в кабинете лишь раздавалось мерное тиканье часов. Первым пришел в себя Толстяк Насиб. Внутри у него звучали праздничные фанфары: шутка ли, такой простой человек, как Айхан амиоглу, в его присутствии обозвал лисой величественного, недоступного Рамзи Ильясоглу! Но, с другой стороны, он вынужден был стоять по стойке "смирно" и молчать. Находиться в подобных тисках для него было невыносимой пыткой.

Наконец он сделал попытку вырваться.

– Рамзи муэллим... Рамзи-гага... ты... вы так мудры.

Но, услышав в ответ: "А ты подлец, Толстяк Насиб, мерзавец!" - пришел в ужас.

Председатель, схватившись одной рукой за пояс, а другой приглаживая волосы, в ярости чуть не задев его, прошагал к окну. Хорошо еще, что он не схватил Насиба за глотку и не начал душить.

– О чем вы говорите, Рамзи-гага? Я вас не понимаю.

– Зато я тебя очень хорошо понимаю. Это ты, предатель, выложил ему все наши сметы? Говори, ты? Наверно, полагал, что сунешь Рамзи Ильясоглу в тандыр и усядешься сверху? Так? Изменник! И когда это ты изловчился все это проделать?

– Рамзи-гага... О чем вы говорите? Кто изменник? Кто предатель?

– Тогда скажи, кто дал ему сведения?

– О чем? Кому? Какие сведения?

– Будто не понимаешь? Я говорю о лежащих в сейфе документах.

– Я? Я дал Айхану сведения?.. Рамзи-гага, да умереть мне у ваших ног...

– Тогда откуда они стали ему известны?

– Откуда, говорите... Рамзи-гага! Да он как охотничья легавая. Все по запаху узнает. Только на след нападет - и пошел...

Значит, Насиб ему ничего не говорил о бумагах в сейфе... Тогда что означают слова: "От мертвых живым ничего не перепадет"? На что же он намекал?

– Так ты говоришь, учуяв что-то, он пускается по следу? Тогда надо его обезвредить, заставить навсегда замолчать.
– Отойдя от окна, он приблизился к Насибу.
– Послушай, а ты не знаешь, откуда он родом?

– Нет, не знаю, этого никто не знает. Даже Шахназ-ханум...

– Что значит - даже?
– Лицо Рамзи перекосилось от гнева.

– Ну, это значит, что Шахназ-ханум... ну, то есть наш директор школы, Шахназ-муэллима, очень благородная, доброжелательная женщина, всегда интересуется здоровьем Айхана, приветливо с ним разговаривает, и люди...

– Что люди?

– Ну, люди говорят, что он сдружился с маленьким Эльдаром...

– Ну и что из того, что сдружился?

– В общем, люди этому другой смысл придают...

– Да что ты все выкручиваешься? Какой еще смысл?

– Люди говорят, что Айхан влюбился в Шахназ-муэллиму...

– Что?

Комната наполнилась раскатистым смехом.

– Что с вами, Рамзи-муэллим?

Председатель еще не скоро пришел в себя:

– Да рассмешит тебя аллах, Толстяк Насиб! В такой день ты умудряешься еще шутить. Айхан влюбился в Шахназ...
– Он вынул платок, вытер слезы. Ей-богу, от него и в самом деле можно чего угодно ожидать. Разве не влюбился безобразный Квазимодо в красавицу Эсмеральду?
– Рамзи подошел к сейфу и вынул оттуда хорошо знакомую Насибу папку со сметами.
– Вот что, возьми домой и ночью перепиши. Убери все наши поправки. Пусть остается так, как было вначале. Понял? Как решили на собрании. И еще... Скажи-ка, когда у нас было последнее собрание?

– Двадцать два дня назад.

– Где протокол?

– Где он должен быть? В правлении. В моем сейфе.

– Туда надо добавить один пункт.

– Какой?

– О том, что отцовский дом Эльдара Абасова объявлен государственной собственностью.

– Я вас не понимаю, Рамзи-муэллим... Государственной собственностью, говорите... В каком смысле?

– Ты что, не был на собрании, болван?
– гневно проговорил Рамзи.
– Ты что, газеты не читаешь? Ведь в районной газете сказано, что в Чеменли открывается Музей геройской славы...

– А разве я возражаю, Рамзи-муэллим? Как вы скажете, так и сделаем, только закон...

– Закон, закон! А я что говорю? Надо оформить все официально. Сельсовет должен вынести решение: дом такого-то, с такого-то числа, объявляется государственной собственностью, и там открывается Музей геройской славы.

Насиб молчал.

– Что это ты сегодня такой молчаливый?
– насмешливо спросил Рамзи. Тут ничего незаконного нет. Никто слова не скажет. Наоборот, беззаконие в том, что какой-то бродяга захватил дом нашего героя-земляка и поселился там. Правильно я говорю?

Насиб тихо отозвался:

– Правильно-то правильно. А вдруг Айхан амиоглу поднимет шум, тогда как?

– Кто его будет слушать? Закон на твоей стороне.

– Я его знаю... Вдруг он упрется...

На лбу Рамзи углубились морщины.

– Тогда сломаешь ему вторую ногу, пусть будет чистым инвалидом. Первой группы. И пенсия у него еще увеличится. Понял? Эх ты, местное правительство, видно, без меня тебе не обойтись. Давай я своей рукой напишу тебе решение сельсовета. Отнеси, отпечатай на машинке. Один экземпляр вручишь ему самому. Да не забудь внести в протокол прошлого собрания. Это и будет по закону. Он подал Насибу листок.
– И откладывать нельзя. Надо сегодня же покончить с этим делом. Ясно?