— Эй, там, за бортом, поможете поднять?

— Я только одной рукой! — крикнул Грапар.

— Я помогу! — встрепенулась Элья.

Она с тревогой покосилась на революционера, левая рука которого висела плетью. Неужели перелом?..

— Три-четыре… Давай!

Край корзины пошёл вверх очень тяжело, но когда один из шаров, вылетев из плена, взметнулся вверх, стало немножко легче.

Кто-то приглушённо выругался. Кажется, Мароль.

— Она жива? — спросил Лэрге из глубины корзины.

— Откуда я знаю?!

Да, точно Мароль.

— Быстро режь ремни и вытаскивай, мы держим!

— Проклятье… — это Грапар всё-таки ухватился за бортик больной рукой. Значит, не перелом… наверное.

Из-под корзины спиной вперёд выбрался Мароль, быстро выволакивая оттуда за плечи бесчувственную Жерру. Потом оставил её и метнулся обратно.

Он, Грапар и Лэрге предусмотрительно привязали свои сумки под сиденьями, и именно их Мароль проворно высвободил из пут и вытащил вслед за Жеррой. Вытащил также рюкзак Карлена и пожитки пилота. Потом поспешил на подмогу и встал рядом с Эльей, поддерживая корзину, пока оттуда выбирались Лэрге и Мадбир.

— Больше никого? — спросил Грапар.

— Нет, — ответил Лэрге.

Корзина упала обратно на землю. Оглушительная тишина затопила поляну.

Граф быстро подбежал к Жерре, склонился над ней и, наскоро осмотрев, прощупал пульс.

— Кажется, просто обморок. Вода есть?

— У меня в сумке была… — отозвался Грапар. — Наверху фляжка лежит…

Мароль быстро развязал его сумку.

— Что с рукой? — спросил он.

— Плечо ушиб. Надеюсь, просто ушиб… Я слышал, как кричал пилот, но Карлен?..

— Я, наоборот, слышал, как кричал Карлен, — сказал Мароль, передавая найденную флягу Лэрге. — Хотя пилот был ко мне ближе. Я только видел, как мужик пытался ухватиться за рычаг, но не успел…

— А ты?

— Я успел. Как видишь. Зеркало с тобой?

— За пазухой.

— Да, точно…

«Как они могут думать о зеркале? — не понимала Элья. — Какое Сопротивление, какая революция, если только что погибло два человека? И мы… и мы тоже могли…».

Её по-прежнему колотило, она стояла, прислонившись к корзине и обхватив себя обеими руками.

«Наколдовала я, что ли?» — подумала Элья и едва сдержала истерический смех. Нашлась волшебница!

Лэрге пытался привести в чувство Жерру, Мароль разбирал вещи — не свои, пилота и Карлена — а Грапар стоял неподвижно, погружённый в себя; глаза его были пусты, брови сдвинуты…

К Элье внезапно подошёл Мадбир.

— Ты как, малышка? — спросил он.

— Нормально…

— Ты какая-то белая… Вот, глотни.

Он протянул ей свою фляжку и Элья, благодарно кивнув, отпила большой глоток. Это оказалась вовсе не вода, и девушка закашлялась, ловя ртом воздух.

— Вот, молодцом. — Мадбир одобрительно хмыкнул.

Они немного помолчали.

— Карлен… — сказала, наконец, Элья.

— М? — неопределённо отозвался Мадбир.

— Мои соболезнования.

— Спасибо.

Ей вспомнилось, как она пугалась наёмника, стоило тому появиться в поле её зрения, как мысленно осуждала его за неуместную весёлость, как ей было неуютно рядом с ним.

И вдруг Мадбир стал невероятно близким и родным, за какие-то несколько минут. Почти старший брат.

— Что произошло с воздухоплавом, как думаешь?

Элья задавала вопросы только для того, чтобы не молчать, не оставаться наедине со своими мыслями. Ей, на самом деле, не так уж важно было, почему именно случилась катастрофа. Будет она знать причину или нет — ничего ведь не изменится.

— Я думаю, отказала пара кристаллов.

— А как же шары?

— Ну, они больше для равновесия. Главное в воздухоплаве что?

— Что? — спросила Элья.

— Магия. В воздухе корзину главным образом удерживают кристаллы. Воздухоплав был старый, списанный, маги давно с ним не работали… вот кристаллы и отказали.

— Они сотрудничали с нелегальными магами, — вдруг подал голос Грапар, который, как оказалось, слышал разговор. — И эти маги должны были проверить всё перед вылетом.

— Видимо, не проверили, — невесело хмыкнул Мароль.

— Они очень надёжные люди. Я не в первый раз пользовался этой станцией. Я понимаю, конечно, всего не предусмотришь, но… Проклятье, — с остервенением и горечью проговорил Грапар. — Ещё одна неудача. Как будто всё против нас.

— И что это значит? — спросил Мадбир. — Сворачиваемся?