Бесцельно потолкавшись меж торговых рядов — денег всё равно не было — Элья загляделась на скобяные товары. Искусный мастер украсил простые предметы домашнего обихода изящно выкованными цветами и травами, головами животных, птицами и звёздами.

«Когда мы будем жить вместе с Грапаром, — подумала Элья, — у нас обязательно в прихожей будут висеть крючки в форме букетов, а на крыльце — вот такой фонарик, оплетённый железным плющом… Надо узнать, кузнец местный или приезжий, и взять адресок, на всякий случай…».

Элья подошла к продавцу — невысокому пареньку в надвинутой на самые глаза шляпе — и поинтересовалась:

— Скажите, а это всё — ваша работа?

Паренёк поднял голову — и девушка обомлела: перед ней стоял Мароль.

— Нет, не моя, — буркнул он. — Вы что-то хотели?

Элья огляделась, но мнущаяся рядом семейная пара пока только разглядывала поделки, и покупать ничего не стремилась.

— Так ты здесь подрабатываешь? — шепнула она Маролю.

— Тебе-то что? Иди куда шла, ты привлекаешь ко мне ненужное внимание.

— А ты не любишь внимания? — лукаво улыбнулась Элья. Девушка уже научилась не придавать значения его грубости и пропускала её мимо ушей.

— Я сказал, иди куда шла. Грапар уже, небось, заждался.

Элья отпрянула от него.

— Что ты имеешь в виду? — холодно спросила она.

Мароль хмыкнул:

— Девочка, я вырос в семье, в которой готовили агентов тайной службы короля. У меня нюх на любое притворство.

— Где-где ты вырос?! — изумилась Элья во весь голос.

Но Мароля отвлекли, чтобы поинтересоваться стоимостью затейливо изогнутых дверных ручек, и он легонько толкнул Элью в сторону: иди, мол, мешаешь.

Девушка оскорблённо хмыкнула — не больно-то и хотелось! — и, гордо подняв голову, направилась в сторону нужного ей переулка. А на душе было неспокойно — отношения с ней могли повредить репутации Грапара как лидера, а если знает хотя бы один, то скоро могут узнать и все остальные… Интересно, догадывается ли об этом сам Грапар?

Грапар, к её удивлению, лишь пожал плечами.

— Этого следовало ожидать. Мароль и правда прошёл такую школу в детстве, что теперь от него вряд ли что возможно скрыть — зато он сам скроется от кого угодно… Но ты не волнуйся, во всём отряде нет человека, который был бы мне более предан, чем Мароль.

— А я? — шутливо возмутилась Элья. Они как раз шли по пустынному участку набережной, который очень любили, и она даже приостановилась, скрестив на груди руки.

— Ну, в тебе я не сомневаюсь, — улыбнулся Грапар, приобнимая её за талию.

— Так он действительно из семьи шпионов? — шёпотом спросила Элья.

— Ну… это не совсем шпионы. Они, скажем так, выполняют секретные задания Эреста. Очень приближённые к нему люди, причём такие, что служат ему с тех пор, как он оказался на троне.

Элья нахмурилась.

— Ничего не понимаю. Но ведь тогда, по идее, у Мароля должна быть фамилия…

— У него и была. Лишили, когда он отказался заниматься семейным делом и решил пойти в музыку. Ты ведь знаешь, у него талант…

— Но ведь необязательно заниматься семейным делом всё время, чтобы не лишиться фамилии, — недоумевала Элья. — Выучился бы музыке, подумаешь… Агент-пианист — это ведь даже лучше, чем просто агент!

Грапар помрачнел.

— Он хотел уйти совсем.

— Да придумал бы что-нибудь, выкрутился бы! Сколько таких случаев…

— Это не от него зависело, хорошая моя. Видишь ли, его семья была категорически против. Его родной отец моментально написал прошение о том, чтобы среднего сына лишили фамилии. Потом братья Мароля насильно приволокли его к королевским магам, где ему запечатали дар, и…

— Так он волшебник?!

— Был.

— И его… но это же ужасно, Грапар!

— Да. Причём, насколько я знаю, магические способности у него были развиты ненамного хуже музыкальных, а запечатывать развитый дар — это совсем не то, что запечатывать дар младенцу. Процесс длится не несколько минут, а часа два-три. Это довольно болезненно и весьма унизительно, потому что мага сковывают по рукам и ногам, чтобы не мог шелохнуться, и в таком беспомощном состоянии он пребывает всё это время. Так, в основном, поступают с магами-преступниками, приговорёнными к заключению. Мароля же подвергли этой процедуре просто за то, что он хотел заниматься музыкой.

Элья потрясённо качала головой. У неё в голове не укладывалось, что с человеком могли так поступить. Причём родные люди.

— Когда его выставили из училища за драку, — сказал Грапар, — он пытался подрабатывать в каких-то кабаках и на концертах, но без бумажки об образовании и без фамилии с ним мало кто хотел иметь дело. Будь ты хоть трижды гений — без диплома ты, в лучшем случае, прослывёшь выскочкой. А слово «непрофессионал» сейчас считается едва ли ни оскорблением, насколько ты знаешь. Это всё издержки той системы, которую навязал своим подданным Эрест.