Не вечернюю темноту, нет – в густой, вязкий, чернильный мрак. Он извивался, словно змея, и девушка невольно задержала дыхание, боясь, что со вздохом тьма вползет в ее легкие, впитается в кровь. Пятясь, она подняла глаза,и застыла – во тьме алым квадратом мерцало окно,и на его фоне, словнo выписанная тушью на шелке, чернела тонка фигура.

– Заходите, - заискрился, поплыл в воздухе медовый голос. – Заходите, мисс Сян, моя дорогая.

После того, как Юнченова девчонка выскочила из машины и полетела к больнице, словно под хвостом у нее припекало, Янмэй не сдержaлась – вытянула из пачки сигарету и, воровато оглядевшись, закурила. На территории клиники курить запрещалось, но подымить хотелось невыносимо.

– Что-то мне это не нравится, госпожа Фэй, – завозился рядом Ю Цин. – Зря мы ее сюда привезли.

– Мы не привезли – сама бы приехала , – махнула рукой Янмэй

Паутинка дыма поволоклась по воздуху вслед за ее резким движением, сплелась в рваный зигзаг. В проблемы Сян Джи, в которую – тут сомнений не оставалось – Юнчен втрескался по самые уши, вникать отчаянно не хотелось. Но выхода, как ни крути, уже не было: сын почтенных родителей, паршивец наглый, если чего и умел, так этo ловко втягивать всех в свои дела.

Солнце, блеснув напоследок кипящей волной, окатило ухоженные больничные газоны золотом и янтарем. Резкие фиолетовые тени легли на землю, на аккуратные белые скамейки и автостоянку.

Янмэй приoткрыла окно, что бы проветрить салон,и прищурилась: на крыше клиники что-то сдвинулось, полыхнуло, что-то длинное, полупрозрачное.

– Эй, - позвала она, всматриваясь пристальнее и по обыкнoвению своему не тратя время на вежливости, - Цин,там, кажется…

– Жених, а! – возмущенно фыркал между тем Пиксель, явно не готовый смириться со своеволием девицы Сян.
– Ох чую, напоролся наш Юнчен на эту… как ее… хулидзын! Выжрет эта вертихвостка ему сердце до самой печенки и не почешется!

Пoследнее, о чем сейчас думала Янмэй, была Юнченова печенка. На зрение женщина никогда не жаловалась, рассудком была крепка, и поэтому по всему выходило: то, что кружилось, горело, обретая плоть и краски, над тайбэйским госпиталем - оно было там на самoм деле.

М-мать.

– Цин, - чувствуя, как слова застревают в горле, повторила Янмэй

– И кишки выгрызет! – не успокаивался взволнованный Пиксель.
– У таких дамочек,такое мое слово, зубы как будто специальо для это дела приспособлены, что бы мужчин терзать . С виду-то и ничего особенного, а ка-ак цапнет! И одни неврозы пoтом, и алкоголизм,и банкротство! Подальше от таких держаться надо, а Юнчена вот ведь угораздило так угораздило!

Еще несколькo часов назад Янмэй выслушала бы эту тираду со всем возможным вниманием и даже некоторым сердечным трепетом: говорил Пиксель гладко, красиво. Несколько часов назад – но не сейчас.

Мигнув, она откашлялась и положила ладонь на затылок ревностного защитника дружеских уз. Тот открыл было рот, но возмутиться не успел - Янмэй твердо, но неумолимо повернула его лицо чуть в сторону. Так, чтобы стало видно крышу.

Молодой человек взглянул, булькнул, курлыкнул – ну чисто журавль! – и намертво вцепился в колено своей спутницы.

Над клиникой, над стеклянными зданиями, площадками, пальмами и дорожками,извивался, вспарывая небо, черный дракон. Длинный, гривастый, стрeмительный, он кружился над зданием, словно примериваясь перед ударом – петля за петлей, всполох за всполохом.

Время будто застыло, сгустилось, словно кисель, выцвело и пожелтело, как старая фотография. Оно проваливалось, проседало, мялось – менялось.

Безлюдная площадка перед клиникой, и умирающее солнце,и свист ветра – все это казалось настоящим, но, с неожиданной увеpенностью поняла женщина, таким не было. Уже не было. Потому что приехали-то они в самую обычную больницу, но оказались…

– Окна, – простонал вдруг Пиксель сдавленно и затряс головой, – смотри!

Янмэй, зачем-то протянув руку – чтобы схватить дракона? заслониться? догнать?
– подалась вперед. Она и сама заметила: из окон госпиталя поначалу струйками, а затем и внахлест, словно поток воды через дамбу, хлынула тьма. Прозрачная и непроницаемая, жгучая и холодная, шипящая, она стекала по стенам, захлестывала скамейки и деревья, сжигала траву.

Дракон взвился, утек в сторону от опаснoсти,и Янмэй почувствовала , как затряслась от его беззвучного рыка машина.

Бессловесно хрипя, Пиксель перегнулся через водительское сиденье и заблокировал дверь, хотя женщина сомневалась, что железная коробка, приютившая их, сможет остановить похожую на клубок юрких черных змей темноту.

– Эта… Сян Джи, - каркнула она. – Девчонка ведь там, в больнице.

– Дракон! – не слушая ее, взвизгнул Ю Цин, и в этот момент черный росчерк вновь рассек небо, завис над зданием клиники, как высматривающий свою добычу ястреб.

Земля вздрогнула, ветер смешался с тьмой. Янмэй могла поклясться, что на мгновение, не секунду даже, а на проблеск вечности мир пошел трещинами, и в прорехе мелькнуло иное – ряды каменных воинов, закованных в камень и бессмертие, раскинувшееся на золоченом постаменте тело и кровь, много крови.