— Как Вас зовут? — он обратился к девушке, как только они оказались на лестничной площадке. Мадлен запирала двери на ключ, и чёрт с ней. Незнакомка же быстро оказалась возле дверей напротив, за которыми норовила спрятаться от него после того, как сама неприглашенной ворвалась в чужую обитель со своими же требованиями.

— Вы узнаете его сразу после того, как станете моим соседом, — осмелилась произнести она, после чего спряталась за тяжелыми дверьми, что захлопнулись перед его носом.

Недоговоренность, оставшаяся между ними, заставила Дугласа думать о девушке ещё долгое время после встречи с ней. Мужчина пытался угадать, была ли её отвага напускной, или же она была очередной выскочкой, которую он не сразу смог в ней распознать. Она измывалась над ним или бросала вызов себе? Был ли это флирт или игра, начатая из скуки?

Казалось, в ней не было ничего особенного. Да и можно ли разглядеть подобное, когда встречаешь человека впервые? Она была картой, с начерченными улицами и домами, каждый из которых занимал своё место и не мог быть вычеркнутым, но их названия и расположения ещё были ему незнакомы, покуда мужчина не мог судить о его неповторимости. Да и города, оставленные на картах, имели шанс стать особенными не из-за расположения и удобств, а воспоминаний, что каждый отдельный человек оставлял в них. Она оставила в его голове маленькое воспоминание, кажущееся несколько нелепым, покуда было оборванным нетерпением Мадлен, что заставляло Дугласа вернуться. Его съедал интерес, да и только. По крайней мере, в этом он себя сумел убедить, чтобы оставить воспаленный разум остывать.

На следующее же утро он первым позвонил Мадлен, чтобы сообщить, что они не будут смотреть оставшееся две квартиры. Он покупал ту, что в районе Грейс Ферри, и это было его окончательное решение.

Осень оставалась теплой, но Дуглас знал, что это было ненадолго. Было в этом тепле некое непостоянство, грозящее однажды обернуться диким холодом, убивающим всё живое вокруг, в чем, наверное, была некая прелесть. Когда-то, когда ещё было время для подобных глупостей, он любил читать готическую литературу, переносясь с помощью богатого воображения в темные уголки мира, не существовавшие на самом деле. Дуглас не жил в них, но находил некую романтику в самой идее их существования. Он потерял это, как и способность видеть время, бег которого оказался слишком быстрым. Мужчина перестал находить отличия между сезонами, одеваясь исключительно по погоде, только бы успеть к назначенному времени. В голове оставались лишь цифры, на которые направлялась стрелка часов, и те, что были запечатлены в календаре. Ничего другого он не мог видеть в вечной спешке.

Теперь время находилось, и это было ужасно непривычно. Дугласу хотелось куда-то спешить, а потому ходил он слишком быстро, не изменяя привычке. Ловил краем глаза архитектуру, небо и людей, изучал их наново, одолевая десять лет расставания, что стерли с памяти очертания города, его движение и жизнь.

Филадельфия была большим городом, но всё же не таким, как Вашингтон. Однажды ему довелось побывать и в Нью-Йорке, движение которого избавляло чувство времени вовсе, но в столице ему понравилось жить больше всего. Может, дело было в работе? Может, в Николь? Может, Филадельфия была в разы лучше, но Дуглас настолько закостенел в своем постоянстве, что напрочь отказывался принимать изменения, что теперь были неизбежны. Они его радовали, ведь всё лучше, чем быть обездвиженным испортившейся репутацией.

Следующим субботним утром он уже сжимал в ладони ключи от новой квартиры. Грузчики привезли из IKEA кое-какую мебель, выбранную наспех, дешевую, на что мужчина истратил последние деньги из компенсации, которой и без того хватило ему с головой, чтобы обустроится на новом месте.

Дуглас переносил в руках большие коробки с такими нужными пустяками, как кухонные принадлежности, книги, рабочая канцелярия, одежда и много чего другого, что почтой ему переслал кузен, в которого мужчина жил последние несколько месяцев в Вашингтоне с его любезного позволения. Николь позволила унести не много из того, что принадлежало им обоим, но всё же не оставила ни с чем. Во время их последней встречи Дуглас иронично поблагодарил женщину за это, на что пристыженная она ответила лишь громким хлопком дверей за ним.

К счастью, у него не было времени думать о Никки, когда мысли мужчины захватила милая незнакомка, которую он надеялся снова повстречать невзначай. Дуглас почти был уверен, что девушку вовсе не удивит его решение стать её соседом, а даже если и удивит, она этого ни за что не выдаст. В то же время мужчину продолжало коробить, не была ли она его студенткой, иначе дело было плохо. Это неизменно вызвало бы конфликт интересов, который пришлось бы завершить решением прекратить с ней общение, выходящее за рамки соседского, подразумевающего лишь ненавязчивую помощь в случае необходимости. Хоть она и выдавалась милой, интересной и чертовски притягивающей, всё равно не стоила того, чтобы он рисковал своей репутацией снова.

И она пришла по его немому зову. Выпорхнула из своего убежища, и он увидел её скромную фигуру уже на пороге собственного дома, когда она держала в руках одну из коробок. Дуглас даже не заметил, как девушка метнулась вниз, чтобы помочь ему. Слишком занятый тем, что следил, как рабочие складывали в спальне кровать, он был приятно удивлен встретить её снова.

— Рози, — заявила она сходу, разрушая его недоуменное молчание, вызванное её появлением.

— Милое имя, — мужчина не сдержался от ухмылки, невольно выросшей на лице. — Дуглас, — он протянул ей ладонь для пожатия, что закрепило бы их знакомство.

— Неплохо, — вторила девушка, оценивая имя мужчины в ответ. Она пожала его ладонь, не отрывая смелого взгляда, который по-прежнему вызывал у Дугласа смешанные чувства.

Рабочие напомнили о себе, заставив его бегло извиниться перед ней, разорвав сжатые ладони. Хотел бросить ей, чтобы оставалась стоять на месте, но успел заметить краем глаза, как она развернулась и пошла к двери.

Когда Дуглас вернулся, то заметил лишь новую коробку в прихожей, что заставило его спуститься вниз. Он едва не сбил Рози с ног, когда она тащила впереди себя очередную огромную коробку, что заставляло чувствовать мужчину себя неловко. Ей снова удалось удивить его, если не словами, то действиями, что были ему непонятны. Помогать человеку, имя которого узнала всего пять минут назад. Привыкший к правилу, что за всё нужно платить, Дуглас не умел принимать безвозмездную помощь, а потому чувствовал себя обманутым раньше времени. В обворожительности Рози должен был быть подвох, и мужчина хотел найти его прежде, чем остаться обманутым.