– Ты злишься из-за того, что не сможешь узнать кто причастен ко всему произошедшему?

– Если бы не этот дурак, то все удалось сделать уже сегодня, а так…

Перед глазами проносятся лица драконов из тронного зала. Кто? Чье поведение было подозрительно более прочих?

– Я даже гонца к Амаэлю не могу послать с извинениями, чтобы тот не вернул мне его голову верхом на пике.

Шаадия водит по его руке и царапает кожу острым ноготком. Яд наги щиплет, рисунок краснеет, бледнеет, а потом и вовсе исчезает поглощенный существом дракона.

– Отправь послание? Фаэдир уже не вернуть, но ведь им все еще нужна эта девчонка?

– Именно. Не жалко тебе посыльного?

Шаадия не отвечает ему, и он гадает в чем причина этого молчания. Она разлюбила драконов, а может просто научилась жертвовать малым?

– Кстати, ты выяснил для чего?

Интересуется она тихо, потеревшись своей щекой о его плечо.

– Разве кто скажет?! Пока все упорно сводится к тому, что это связано с проклятием островов и их женщинами.

– А что не так с гарпиями? – мигом откликнулась Поющая.

Антве не хмыкнул и даже не подавился смешком, а расхохотался. Через минуту они уже смеялись оба, напоминая ему двух сумасшедших, что сидят среди развалин, окончательно поехав крышей. Это очень старая шутка. Давно замечено, что среди фаэдир нет женщин… Точнее они были когда-то, но куда делись никто не ведает. Одни говорят о том, что они также, как и раньше живут на островах, скрываемые ревнивыми мужьями, братьями и отцами. Другие утверждают, что их никогда и не было, а новые жители появляются благодаря темным ритуалами Амаэля, что лепит своих подданных из ветра, снега и туч. Есть еще и третья версия, она более пошлая и оскорбительная для ангелов. Ходят слухи, что фаэдир потому и прячут своих рар[1], потому что они также безобразны, как эти обезьяны с крыльями или того хуже, что это они и есть.

– В самом деле!

Шаадия хохочет, утирая слезы.

– Ты вот совсем не интересуешься состоянием дел диких племен! Может у них эпидемия или еще что в этом духе? Нарушим равновесие, не приведи Боги! Подорвем популяцию фаэдир, поглоти их Песок!

Они еще смеются, а потом замолкают. Теперь просто хорошо. Как в старые добрые времена, когда Шаадия только появилась во дворце и не принадлежала ни Антве, ни Исфандияру, украшая сокровищницу его отца.

– У тебя всегда получалось рассмешить меня.

Он целует ее ладонь, на миг задумавшись о том, как в действительности мало женщин, с которыми можно смеяться вот так, позабыв обо всем и об объявшей злости в том числе.

– Что думаешь делать теперь?

– Нельзя отступать. Только не теперь.

Оставить попытки — значит признать, что неудачное покушение конкретно его рук дело. Исфандияру быть может и все равно на жизнь эльфийки, но только не на визит ангелов.

– Будешь продолжать попытки?!

Шаадия разворачивается в его руках. Ее прекрасные светлые глаза с вертикальным зрачком удивленно распахиваются, и она качает головой.

– Это безумие. Чего ты хочешь добиться? Войны с темными эльфами?

Антве усмехается. Эльфы? Они не станут воевать с ними. Но он молчит, слушая предположения Шаадии, решив выслушать все гипотезы, что родились в этой прелестной головке.

– Чтобы от нас отвернулись остальные драконы?

Вот серьезная причина, чтобы не предпринимать повторных попыток…

«И все равно можно было бы идти во-банк, спихнув все на происки врагов, завистников и конкуренток!»

Именно. Так он и сделает.

– Больше никто не станет травить ее. Не в Ирхэн-Маа.

Антве мрачнеет. Он уже не может давать такие обещания. Оно вновь зовет Адиса.

– Отправь кого-нибудь за Саттаром!

Советник ходит среди обломков, поглаживая шершавый подбородок.

– Что ты задумал?

– Хочу знать, как умер этот несчастный, – объясняет он просто.

Это кажется ему очень важным. Адис не упомянул об этом в самом начале, а он наверняка осмотрел его труп, чтобы было что доложить хозяину.

– Не все ли равно теперь?

– Это важно, женщина.

Шаадия приближается к нему, тронув его за плечо.

– Ты ведь не оставишь все так как есть? Антве, мне страшно. Будущее, как зыбкий песок. Я не вижу его. Все меняется, осыпается и исчезает, едва ли появившись.

Он хмурится, вглядываясь в глаза ясновидящей.

– Просто уговори северного дракона остаться здесь, влюби его в эту страну, не препятствуй браку, и ты увидишь он сам останется здесь. Не все нужно решать так как ты привык.

Шаадия переводит взгляд с одного его глаза на другой, ища в них что-то, с выражением надежды и мольбы на своем прекрасном лице.