— Рубиться… — устало вздохнула мать, прислоняясь к его груди. — А смотри, как с сестрой играешь? Своих тебе надо… Семья должна быть большой! И сильной. Вот твои братья все торопились — только бы не стать обычными свеями, только бы в постели не умереть и к Хель не попасть! Все думали, Валхалла их ждет… А забрала всех — вода. Ну, и что теперь? Ты тоже в Валхаллу навострился? Думаешь, там рай для бабников?

Арн в раздражении отошел и отвернулся. Ему было жалко мать, враз потерявшую троих сыновей, когда драккар утопила буря, но перспектива пропадать возле ее или жениной юбки, его возмущала.

— Нет, мать, все — разговоры закончены. Отец стар, братьев нет. Мне есть кого и от чего защищать. И будь я проклят, если не сдержу слова…

*

— Открой глаза, Северянин, — требовательный голос выдернул Арна из забытья.

Вампир подчинился и прямо перед собой в нескольких дюймах увидел лицо колдуна, но в каком-то странном ракурсе, уже через секунду сообразив, что сам он распростерт на каменном полу гостиной, а Эгиль левитирует над ним.

Арн резко поднялся и… тут же был схвачен за плечи железными пальцами скальда, потому что большое тело викинга по какой-то причине решило снова принять исходное положение.

— Это что было? — пересохшими губами поинтересовался вампир.

— Это значит, что мое проклятье наложилось на твое собственное. Ты проклял сам себя, конунг. Поэтому дальше — сильный, смелый, справедливый воин и любящий сын — превратился в Эйрикера Кровавую Секиру…

Эгиль усадил Северянина на диван.

— А еще это значит, что тебя, как и Оливию, да и всю вашу команду, пора обучать. И прежде всего — взаимодействию и сотрудничеству. Способностей у вас — завались, а вот делиться ими между собой или правильно расходовать энергию не умеете. — Ты когда последний раз ел?

— Имеешь в виду — пил кровь?

— Да. И я имею в виду — нормальную дозу взрослого вампира, а не сексуальную приправу, — жестко произнес скальд.

— Не помню, — отрезал Северянин. — Да мне и не хотелось. У нас полно синтетики в подвале.

— Забудь ты это г…но. Я вообще не понимаю, как вы — пьющие кровь — могли купиться на то, что это единственная разработка! — искренне возмутился древний необращенный вампир и негромко позвал, повернувшись к дверям в сад, — Подите к нам, красавицы!

Двустворчатые остекленные двери растворились, и в гостиную вошла Олив, за плечами которой стояли Кристин, Эмбер и Тина.

— Эгиль, я все сделала так, как ты просил. Но уже почти утро.

Олив чуть прошла вперед, и викинг снова был изумлен (хотя на этот раз, приятно): все женщины были великолепны — в вечерних нарядах, прическах и драгоценностях. Заглянув им за спину, вампир увидел, что по периметру бассейна и вокруг беседки в кованых светильниках горели масляные лампы и свечи. Только теперь он обратил внимание, что во всем доме царила темнота, не работал ни один электронный прибор или светильник.

Останавливая одной рукой Олив, рванувшуюся было к своему возлюбленному вампиру, другую Эгиль, не оборачиваясь, протянул в сторону ладонью вверх.

— Рассвет подождет. Крис, подойди ко мне.

Сверкнув из-под ресниц сапфиром, рыжая взглянула на Олив, шагнула вперед и вложила свою белую руку в крепкую бронзовую ладонь колдуна. Эгиль сжал ее пальцы, поднося к губам, но вовсе не для поцелуя. Развернув к себе запястье девушки, колдун втянул носом воздух и слегка лизнул кожу. Кристин вздрогнула, нахмурилась, глаза ее потемнели. Но руки не отняла

— Что скажешь, Оливия? — все также не оборачиваясь, задал вопрос скальд.

— Я… прошу тебя, Кристин, — Олив запнулась и взглянула в глаза, обернувшейся к ней кровной сестре. — Ты же теперь понимаешь меня и без слов… Пожалуйста.

— Да, — кивнула рыжая, — да, я согласна.

Эгиль отпустил ее руку, и только тут Кристин поняла, как крепко удерживалась им.

— Прости.

Светлая зелень его взгляда, в которую она окунулась, полностью растворила боль. Губы скальда, наконец, коснулись ее пальцев, а потом и запястья — легко и прохладно.

— Я волновался.

— Отчего? — удивилась Крис.

— Ты могла отказать, — внимательные глаза колдуна не отпускали ее взгляд.

— Отказать Лив? — как завороженная пробормотала вампирша. И тут же встряхнулась — Нет, не могла. И ты это знаешь.

— Знаю. Но ты могла отказать Северянину, — Эгиль наконец перестал буравить девчонку глазами. — Тебе ведь не за что его любить.

Кристин усмехнулась, глаза стали холодными:

— Не провоцируй меня, колдун. Я люблю Олив, поэтому я не могу ненавидеть Северянина. Ты понял ли?