— Ты убиваешь людей? — спросил я прямо.

— Иногда, — ответил он. — Чаще беру кровь у двух трёх человек, чтобы насытиться наверняка. Так гораздо проще: не нужно возиться с телом.

Я подумал, что звучит действительно разумно. Мы разыскивали упырей как раз по пропажам людей и обнаруженным трупами жертв, вполне могли не заметить тех, кто осторожен в привычках, а это наверняка вампиры вроде Бенига, имеющие надёжный приют, и умеющие довольствоваться малым.

Я спросил, когда мы пойдём заниматься, он ответил, что сразу после еды, особенно такой сытной это делать нежелательно, кроме того спарринг-партнёры тоже должны есть и отдыхать. Смысл произнесённого им слова я не понял, но уточнять не стал, надеясь вскоре увидеть всё своими глазами, задал другой вопрос, тоже для меня важный:

— Бениг, если ты принадлежишь дракону, почему ударил его там, в пещере? Почему он набросился на тебя? Я-то думал, вы объединитесь и начнёте терзать меня вместе. Вы оба выглядели одинаково опасными хищниками.

На этот раз ответ последовал не сразу, но не потому, что вампир рассердился, я понял, для него эта ситуация представляла какую-то сложность или он не знал, что сказать. Отпив глоток разбавленного чаем мёда, иначе этот сироп не назовёшь он произнёс без особой уверенности:

— Не берусь что-то утверждать. Аелия первый на меня напал, я лишь защищался. Пырнуть его мне давно хотелось, и наказание за непочтительность я уже получил. Рассердился я тогда: и так с трудом противостоял толпе людей, ещё эта проклятая стрела всё время ворочалась в боку, причиняя боль и отнимая силы, а тут пришлось от него обороняться. Дракон мог бы помочь мне, а не идти против. Я подумал, что даже для него это чересчур. Нечестно.

— Спасать меня у него тоже причин не было.

— Щадить тебя резоны были у меня. Я не хотел и ранить, только стукнуть по башке, чтобы повалялся без сознания. Мне, как ты понимаешь, требовалась кровь.

— И осушил бы до дна? — спросил я.

Странным казалось и задавать этот вопрос, и дожидаться ответа на него.

— Скорее всего, — честно ответил Бениг. — Меня разозлили вампиры, обитавшие в пещере, потому что они не пожелали даже разговаривать, лишь швырнули рваную подстилку в угол, охотники, явившиеся так некстати, проклятый ящерка. Тот день откровенно не задался, и я даже не осуждаю себя за гневливость.

Я не почувствовал обиды. Судьба повернулась так, могла этак, не мне её в чём-то винить. Я всё ещё дышал, когда мог догнивать на полу пещеры, источая смрад. Зацепило упоминание тех двоих:

— Вампиры? Сородичи тебя не признают?

— Да! — сказал Бениг и словно заранее отвечая на дальнейшие вопросы постучал пальцем по сияющему ошейнику. Указал причину.

— Вот гады! — сказал я от души.

Он посмотрел на меня и улыбнулся, отчего опять стал похож на мальчишку, а не вампира в приличных годах.

— Точно, Крис! Идём заниматься.

Я охотно поднялся и поспешил за хозяином по длинному коридору в неведомую пока часть замка. Амбар примыкал к стенам основного строения. Кто-то потрудился обнести двор крытой галерей, так что к месту тренировки, как назвал будущее единоборство вампир, удалось пройти посуху, по чистым каменным плитам. Двор, как я заметил, тоже был замощён камнем и вычищен чуть ли не до блеска, прозрачные ручейки дождевой воды текли по специально проложенным канавкам. Вообще всё, что я успел увидеть в имении выглядело добротным и ухоженным.

— Ты хороший хозяин, — сказал я в гибкую поджарую спину.

Бениг оглянулся, и вновь улыбка осветила его лицо. Синие глаза сияли. Какой же выдержкой следовало обладать, чтобы столетиями терпеть презрение родичей и тиранию властелина. Другой бы сделался угрюм и приучился ненавидеть всё живое, но вампир вопреки невзгодам сумел сохранить добро в душе.

Я даже головой покачал, дивясь себе самому: считанные дни прошли с бойни в пещере, а я уже наблюдаю в недавнем противнике и душу, и свет. Мир оказался многограннее, чем меня учили. Против сомнений, что могли растревожить совесть выступал ещё один довод, показавший мне решающим. Словам можно доверять, или в них усомниться, но дела неоспоримы. С такими ранами я должен был проваляться в постели десять-пятнадцать дней, а встал на ноги через два-три. Ни жара, ни слабости, ни иных дурных последствий не заполучил, я поправился как по волшебству. Не осталось сомнений в том, что кровь вампира и дракона произвела во мне такую перемену, значит всему другому тоже следовало верить.

В обширном каменном сарае пол устилала солома, как объяснил Бениг, чтобы смягчить падение. Как видно летать кувырком тут приходилось часто. Нас уже ждали двое: тот слуга с разбойничьим лицом, что сопровождал карету и ещё один человек, невысокий, но статный, крепкий, по ухваткам — воин. Изрядные годы не мешали ему быть подвижным и ловким.

Вскоре мне пришлось убедиться, что все трое намного превосходят меня в изучаемом нами искусстве, но я не робел, сознавая, что едва начал науку, тогда как они упражнялись уже изрядно. Никто не попрекал неловкостью, не кривил презрительно рот, когда у меня получалось не так как надо, напротив, каждый с азартом и переменным успехом готов был объяснить непонятное, а то и показать наглядно.

Бениг не спесивился своим хозяйским положением, а принимал все невзгоды на равных с другими и точно так же летал на пол, когда кто-то из ребят пускал в ход особенно хитрый приём.

Даже сказать не могу, как это было здорово. Иногда я всерьёз верил, что попал в сказочную страну, где сбываются желания. Мир, где меня принимали равным, не ставя в упрёк молодости, неопытности и малого достатка.

Однажды лишь случилось происшествие, которое оставило горький осадок. Падая и переворачиваясь через голову, я и не заметил, что с меня слетела цепь. Зато вампир мгновенно уловил беспорядок. Он оказался рядом ещё прежде, чем я успел сесть, подхватил украшение и мигом вернул на место.