Луны не было, и звезды без нее не справлялись с кромешной тьмой, окутавшей поселок. Впрочем, для некоторых местных жителей темнота оказалась скорее подспорьем, чем помехой. На крыльце шестого дома существо, похожее на миниатюрную мумию, торопливо сдирало с себя нескончаемые бинты. Под слоями марли обнаружился человечек, настолько лохматый, что невозможно было понять, где заканчиваются каштановые волосы и начинается бурое одеяние. Избавившись от повязок, человечек принялся шарить по многочисленным карманам своего балахона. Наконец отыскал зеркальце, заглянул в него и тихо заcтонал:

— Ох ты ж, ядрены пассатижи!

Малышка Света подошла к миссии доктора очень серьезно: вся кожа домового, не скрытая волосами и одеждой, была вымазана зеленкой.

Ворча что-то под нос, он схватил с крыльца бинт, поплевал на него и приялся энергично тереть щеку. Вдруг замер, прислушиваясь, спрятал зеркальце и поспешил на лужайку перед домом, где жалобно хныкала спящая Света.

— Ну-ну, дитятко, — склонился домовой над девочкой. — Чур прогонит плохие сны. Одним своим видом. — совсем тихонько добавил он и невольно усмехнулся.

Покой деда Василия и его жены стерег весьма необычный патруль. Бестолковая кошка Джинджер за последние полгода на радость хозяевам поразительно изменилась к лучшему, а сейчас, во тьме ночи, ее и вовсе было не узнать. Под седлом и с изящной уздечкой, она скакала по участку, безупречно выполняя команды своего всадника. Тот был в старинном бархатном кафтане, штанах до колен, шелковых чулках и башмаках с сияющими пряжками — до полного облика щеголя XVIII века не хватало лишь пудреного парика. Время от времени домовой придерживал кошку, окидывая внимательным взглядом окрестности. Один раз он остановил Джинджер надолго и застыл, прислушиваясь. В конце концов покачал головой и продолжил путь.

Люди поселка мирно спали. Проснись большинство из них внезапно — не обнаружат рядом ничего необычного. Некоторые — станут в недоумении протирать глаза, проверять пульс, а то и перечитывать этикетку на склянке со снотворным. Но есть и такие, которые просто скажут кому-то, едва заметному в ночных тенях: "Привет!" или "Я оставил для тебя на столе бутерброд, а молоко возьми в холодильнике".

И никто из жителей поселка не смог бы сказать наверняка: потянулись ли Соседи к людям, или все-таки люди наконец вспомнили, что они не одиноки.

Сам который раз вгляделся в темноту и поежился. Неслышно подошла Ненила и взяла его за руку:

— Беспокоишься? Ничего, с растущей луной все уляжется. А сейчас — время загадывать желания.

Домовой что-то прошептал, глядя на людей, но даже Ненила не расслышала его слов.

— Ох, ну и хозяева же нам достались! — продолжала болтать домовушка. Если бы Сам не был так погружен в свои мысли, то непременно заметил бы, что Ненила в попытке отвлечь его копирует приемы Майи. — Почти год уж прошел, как здесь обосновались — и где?! где, я тебя спрашиваю, приличный огород — с картошкой, капустой, морковью да травками всяческими на приправы? Нету! Каково?! Покупное едим — не позорише ли? А газон — это ж тьфу, а не газон: покуда лопухи с тарелку не вырастут, их как бы и нету. Вот у деда-то Лешкиного что за хозяйство было: и сад фруктовый, и теплицы, и слоны косяками вокруг летали…

— Чего? — Сам ошалело уставился на Ненилу.

— Ничего! — хихикнула в ответ домовушка. — Проверяю, милый друг, слушаешь ты меня, или притворяешься. У нынешней хозяйки этому научилась.

— Ступай-ка лучше, обойди свой дом — убедись, что все в порядке, — Сам не оценил шутку Ненилы и ничуть не повеселел. — А я проверю свой.

Соблюдая вековые традиции, Сам старался пореже заглядывать в ванную, предоставив ответственность за нее Хлюпу. Но в этот раз заглянул — и обнаружил приятеля в раковине в обнимку с включенным карманным фонариком.

— Ты тоже это чувствуешь? — выпалил Хлюп безо всяких вступлений.

— Не бойся. Это всего лишь жара.

— Ну, если ты так говоришь… — Хлюп вздохнул с облегчением, но фонарик все же не выключил.

Сам поднялся на чердак, закрыл окошко, а после — аккуратно сложил валявшиеся в беспорядке журналы "Вокруг света": незачем людям знать, что вороны рассматривали в них картинки. Перед уходом еще разок подошел к окну — окинул взглядом двор. Старая яблоня больше не походила на чудище — теперь это была лишь куча мертвой древесины у забора: тень среди прочих таких же теней. Ничего зловещего.

Катерина вздрогнула и проснулась, первый раз в жизни — на заре и без будильника. В городе такое было просто невозможно, а жизнь в собственном доме мало чем отличалась от жизни в квартире.

До сегодняшнего утра.

Несколько секунд она пыталась понять, что ее разбудило. "Свет", — в конце концов решила Катерина. — "Надо же, как быстро прошла ночь. И какая яркая заря. И… как она близко! Это же…"

— Ааа!!!

Легкие наполнились дымом, глаза заслезились. Алексей, еще не до конца очнувшись ото сна, невнятно пробормотал: