Послушно выполнив его требование, Вайолет подняла подол рубашки, понимая, что ей плевать на раны и на то, что от усталости тело ощущается будто избитым палками. Ей просто хотелось, чтобы Айт до нее дотронулся. И почему-то даже не было стыдно за собственные греховные мысли и за то, что темный одарин видел ее без одежды.

— Это ведь твой дом? — понимая, что Айт не собирается с ней разговаривать, лишь молча наносит пахнущую терпкой пряностью мазь на ногу, не выдержала и спросила Вайолет. — Почему ты принес меня сюда?

— Потому что тебе нужна была помощь, — чувствуя на себе ее пристальный взгляд, как ласкающее прикосновение, ответил Айт. — А это место находилось ближе всего.

— И все же ты мне не ответил прямо или… не захотел, — грустно улыбнулась Вайолет. — Почему ты меня спасаешь? Почему принес в место, которое ото всех скрываешь? Почему заботишься и оберегаешь? Почему?..

— Потому что ты важна для этого мира, — не давая больше Фиалке возможности задавать жалящие его своей откровенностью вопросы, быстро поднялся с кровати Айт.

Она мучила одарина. Ее голос, ее голые ноги, ее глаза, ее губы сводили мужчину с ума, и он просто разрывался между желанием сейчас убежать или, наплевав на все, переступить через барьер собственных запретов.

— Ложись отдыхать. А я приготовлю нам что-то поесть.

Резко отшатнувшись от протягивающей к нему руки Фиалки, одарин развернулся, стремительно покидая комнату, но замер как подстреленный, стоило девушке вновь его окликнуть.

— Айт.

Откуда у Вайолет взялись силы, чтобы дохромать до застывшего на пороге комнаты мужчины, задержав его невесомым касанием ладони — она не знала.

Ее легкое прикосновение прошило спину Айта горячей, лишающей всяких сил волной, и одарин вытянулся натянутой струной, чувствуя, как сердце раз за разом пропускает удары.

— Не уходи… Не уходи вот так. Скажи мне хоть что-нибудь, — уткнувшись лбом между его лопаток, прошептала Вайолет.

— Что ты хочешь от меня услышать? — выцедил из себя рычащее и бессильное он.

— Правду.

Айт медленно развернулся. Его пылающий взгляд замер на бледном лице девушки, пожирая каждую его черточку.

— Какую?

— Что… ты спасал меня, потому что я тебе небезразлична. Посмотри на меня и хоть раз скажи не так, как надо, а так, как чувствуешь.

Где-то глубоко внутри мужчины шла яростная борьба, и ее отголоски полыхали в его глазах живыми искрами. Айт упрямо молчал. Грудь его высоко поднималась, и эта ничтожная малость выдавала его с головой. Там, за непроницаемой маской бездушного одарина, прятался кто-то другой, отчаянно не желающий показывать свою слабость. И вся сокрушительность правды была в том, что этой слабостью была сама Вайолет.

— Скажи… умоляю, — лаская пальцами жесткую линию скулы Айта, выдохнула Вайолет. — Хотя бы взглядом…

Мне так нужно сейчас это знать.

Дернувшийся кадык нарушил каменную неподвижность черт одарина, и сквозь маску его извечной холодности стали проступать черты сомневающегося и терзаемого внутренними демонами мужчины. Вайолет неотрывно смотрела в его глаза, потрясенно читая там три вечных слова, вмещающих в себе бесконечную Вселенную чувств…

Я люблю тебя…

— Ты моя погибель, — измученно прошептал у самого ее лица Айт. — Та, что не отпускает…

Его горячие губы впились отчаянным поцелуем в приоткрытый рот девушки, и шелковый язык, скользнув по нему, породил внутри Вайолет огненный шквал — что-то бесконтрольное, выпускающее на волю запретные инстинкты, чувства и желания. Острую необходимость отвечать сумасшедшей лаской на ласку, сплетая языки в диком танце, задыхаясь в этой вязкой и жаркой волне одного на двоих безрассудства, хлынувшего селевым потоком в легкие, в мозг, в сердце. И ей не нужна была сейчас его осторожность, ведь только постигнув глубину его помешательства на ней, она могла прочувствовать всю силу его истинных чувств.

— Только не отталкивай. Не сейчас. Прошу… — бессвязно повторяла Вайолет, трогая пальцами волосы, лицо, губы мужчины, цепляясь за него в попытке то ли остановить, то ли просто обнять.

И Айт, подчиняясь, рычал, теперь уже обрушивая на неискушенную девушку всю силу своего желания. Болезненными поцелуями захватывал ее нежную кожу, шипел, извергая какие-то непонятные слова, продолжая вжимать Фиалку в свое сильное тело, уничтожая разделяющую их пустоту, не оставляя ей даже крошечного зазора. А Вайолет выгибала шею, подставляя ее сладкому безумию жадных, голодных, жгучих поцелуев Айта, смеялась и плакала как ненормальная, чувствуя его беззащитность перед ней.