Ими становились исключительно маги, пусть и немногие. После смерти сила не хотела покидать тело. И бах — из могилы поднимается вполне себе разумный мертвяк. Такого уничтожишь, скажем, Метеоритом или Расщеплением — высшими заклинаниями, так он все равно по кусочкам обратно соберется. Тут действительно был один важный нюанс.

В учебниках все объяснялось просто. На умершем должен находиться сильный артефакт, как правило — амулет. Именно он становился филактерием, местом, куда «пряталась» от смерти душа. Разрушишь филактерию — убьешь лича. Та самая сказочка про Кощея Бессмертного, которая ни черта и не сказочка. Вроде легко. Только нежить разумная и всеми силами старалась артефакт сохранить. В общем, сложно все. А тут еще погост этот и легенды о Тесее.

Наследил, древнегреческий полубог, ой наследил. И чудовище возле Афин победил, и амазонок одолел, и в загробный мир заглянул. Вот по поводу последнего я волновался больше всего. Потому что, если верить мифу, Тесей как раз там и застрял. И если бы не Геракл… Но тут опять мимо, этот полубог мне точно на помощь не придет. Он сейчас пыхтит, как паровоз в сторону горизонта. И еще неизвестно, что его самого ждет.

В невеселых раздумьях прошла большая часть пути. И наконец, минуя стороной Горелый хутор, который в снегу выглядел еще более зловеще, мы выбрались к кладбищу.

— Где тут погост? Вы не видели? Сам я найти не могу. Тихо ответили жители: «Это на том берегу».

— Какие жители, хозяин? — на мгновение появился на плече Потапыч. Поежился и убрался восвояси. — А, ты это шуткуешь, стало быть?

— Вслух рассуждаю. Вспомнилось что-то, — неторопливо шел я, разглядывая окрестности.

Пусто. Тихо. Ветрено. Будто Байков послал мне воздушный привет. Хорошо бы, если так. Но Димон сейчас совершенно в другой стороне начинает пробовать на зуб очередные придумки Древних. Хотя, наверное, еще все-таки рано.

Пытаясь не обращать внимания на пронизывающий ветер, я ступил на «святую землю». Бред, конечно. Никакая она не святая. Вот стояла бы тут артефактная постройка с преобразователем внутри, которая забирала «мертвую» силу, тогда бы другое дело. Ни вурдалаков, ни нежити бы не водилось. Обычно такими зданиями являлись маленькие часовеньки. Но чего не было, того не было.

Вообще, я не подозревал, какой энергетической мощью должна обладать сила, способная поднять из могил нежить. Ведь упокоены здесь люди давно. Лет сто, как минимум. Кресты (а в большинстве своем попросту скособоченные палки, будто к ним сейчас привяжут помидорную рассаду) почернели, рассохлись, затрухлявели. Если и писали на них когда-то имена погребенных в земле, то теперь и не разберешь ничего.

Кое-где сохранились каменные плиты. Видимо, там хоронили людей побогаче. Только и от них толку тоже оказалось мало. Одна раскрошилась, другая сломана посередине, третья едва покосилась, однако сколько я не вглядывался, не разобрал ни строчки. Да и что бы они мне сказали? Что здесь похоронен какой-нибудь купец или мелкий чиновник?

Внезапно Потапыч тихо ойкнул, после чего подал голос уже более осознанно. С чувством, с толком, с матом. Еще бы, вы попробуйте какого-нибудь эфиопа или кенийца поместите в среднюю полосу России зимой. Причем так, без подготовки, в одном белье. Или, как сказал бы Потапыч — исподнем.

Поэтому мне сейчас банника почти было жаль. Тот пусть и схватил полотенце, в которое пытался кутаться, однако его неумолимо волочило прочь от меня. Босыми ногами, да по снегу. Тут одно из двух: либо закалится, либо заболеет. Сопливые домашние духи — что-то новенькое.

Хотя все это значило другое. Образовался барьер, соответственно, сейчас появится и тот, кого мне надо одолеть. Точно подслушав мою догадку, одна из каменных плит, та, что поцелее, дрогнула и завалилась на бок. Снег рядом зашевелился, обнажая черную, словно сочащуюся смертью землю. Я запоздало заметил, что ветер стих. И только подняв взгляд понял, что его не было исключительно над кладбищем. Вдали он угрожающе качал ветви деревьев, сейчас похожие на скрюченные руки.

Но тихо здесь не было. Тут же послышался страшный, инфернальный звук. В нем мерещился и треск старого дерева, и скрежет костей о камни, и невнятное мычание существа, которому вырвали язык. Чудовищная какофония на мгновение расплылась над погостом, заставляя морщится. Хотелось закрыть ладонями уши и убежать. Все продолжалось лишь до того момента, когда из-под земли не появилась кисть.

Полуистлевшая, обглоданная червями и источенная грунтовыми водами, она удерживалась исключительно силой. Если бы не магическая энергия, рука бы точно развалилась на множество частей. Но теперь конечность являлась элементом единого целого. Она подобно стреле башенного крана тянула на себе все остальное тело. Вторую руку, почему-то без большого пальца, голову с прилипшей в пустых глазницах землей и отсутствующей верхней челюстью, тщедушное на первый взгляд туловище с тонкими полосками материи. Такой ветхой, что будь здесь ветер, он бы сорвал их с этого умертвия. Разумной нежити. Лича.

Филактерий покоился на груди или том месте, где она раньше была. Новехонький амулет на тонкой цепочке, словно его только что повесили на это убожество. Самым первым желанием было сорвать артефакт и тем сразу все закончить, пока ничего, собственно, не началось.

Но личей не зря называли разумными. Казалось, он буквально читал мои мысли. Едва выбравшись наружу, нежить вытянула пальцы и развернула кисти от себя — классический и самый простой призыв своей родной стихии. Снег поднялся в воздух с такой скоростью, что я даже пикнуть не успел. Он образовал на груди лича нечто вроде небольшого доспеха, чрезвычайно плотного, ледяного, а оставшаяся часть стала покрывать конечности. Чертов маг воды.