Кратко сложившуюся ситуацию охарактеризовал дядя Коля: «Не было ни гроша, и вдруг алтын». Я действительно и подумать не мог, что вместе с имением привалит целый домовой. И это не оговорка. Домашние духи были на вес золота. Это банников можно найти возле сгоревших построек. Шучу, случай с Потапычем тоже редкость небывалая.

Если кратко, суть в следующем — ты мог купить постройку из камня и дерева, пусть даже магическую. Но домовые обычно переходили по наследству. К слову, и я не стал исключением.

— Диковинное тесто с сыром, — не переставая жевать, удивлялся Тишка. — Как называется, говорите, Максим Олегович?

— Пицца, — ответил я, еще не до конца привыкнув к новому обращению.

— И что, стало быть, нужно только в зеркальце это ваше потыкать и сразу привезут?

— Ага, доставка называется. А зеркальце — сотовый.

Меня только немного напрягало, что на территории имения мобильник работал с перебоями и по полезности больше напоминал кирпич. Поэтому при заказе приходилось выходить наружу. И при отслеживании. А чтобы забрать и вовсе шагать до перекрестка, потому что нашего адреса в системе немощных попросту не было и сюда ничего не везли. Пришлось еще минут десять общаться с курьером, чтобы его сориентировать. Поэтому по поводу «только потыкать» я бы поспорил.

Но для Тишки все было в новинку. Окола ста лет бедняга провел запертый внутри старого имения. Ну, как запертый. Формально никто его не держал. Однако вместе с тем домовые всегда привязаны к дому. На крайний случай, к хозяину, если, скажем, глава рода прикажет. Тишке же никаких указаний никто не давал. На девятый год, как домовой схоронил отца и сам вступил в права «наследования» имения, хозяева попросту пропали. Поехали в город (все же наш район считался отдаленным от Коломны), а назад не вернулись. Даже вещи не забрали.

Потом приходили какие-то худые и озлобленные люди с винтовками. Пытались вытащить наружу диван из красного дерева, за который Константин Иванович (один из Кузнецовых, сын того самого Ивана Сергеевича, который царя спас) сто семьдесят пять рублей выложил. Домового, по его же словам, Бог силой не обидел, поэтому он живо отвадил мародеров от своего вотчины. Приходили потом еще, да не раз, иногда даже маги (видимо, как раз с Конклава), однако всегда получали отпор.

Тишка держал все охранные символы и руны в надлежащем состоянии, поэтому дом сохранился в надлежащем (как он думал) состоянии. Пока не приехал тут один мужик, смутивший домового. Держался он уверенно, разворовывать ничего не стал. Напротив, привез дерева на своей самоходной телеге, стал крыльцо чинить. Да ко всему прочему, несло от него, пусть и слабо, однако ж хозяйской силой. Такую ни с чем не спутаешь. Вот и метался бедный Тишка, с одной стороны — самоуправство (оттого и инструменты прятал), с другой — вроде как свой (оттого и не трогал). А вскоре уже и я появился. И тогда все стало на свои места. Ну, или, если быть точнее, Потапыч все по местам расставил.

Дядя Коля слушал рассказ болтливого и прожорливого домового, лишь изредка посмеиваясь. Магические сюрпризы отчима уже не удивляли. Сказать по правде, он был даже рад появлению Тишки. Не потому что страсть как любил домовых. Просто в какой-то момент решил, что ум за разум заходит. А тут все так просто объяснилось.

Я тоже скорее был доволен появлению домового. Конечно, пока непонятно, что он за фрукт. Но по первому впечатлению мужичок неплохой. Да и вряд ли характер у него хуже банника. Опять же, он привязан к дому, где куча охранных заклинаний и символов. Такой страж всегда нужен. Мне так будет гораздо спокойнее за дядю Колю.

Единственный, кто категорично плохо отнесся к появлению домового в нашей жизни был Потапыч. Среди его добрых пожеланий были и выгнать «стервеца босиком на снег», «розгами пройтись по спине» или «в нужник хотя бы макнуть». На что дядя Коля справедливо заметил, что нужник давно уже замерз. И макать, соответственно, смысла нет.

Как говорил отчим, банник оказался в ситуации старшего ребенка, когда рождается младшенький. Вот и заревновал, пусть агрессивно и весьма своеобразно. Но такой уж он у меня был.

Потапыч недолго страдал и вскоре потребовал себе компенсацию, а именно землю для будущей постройки бани. Благо, это добра было вдоволь. К тому же я помнил, кто именно спас меня на погосте. Да и попросту не хотелось разводить конфликт на ровном месте. К тому же Потапыч заверил, что нужна ему исключительно земля. Все затраты на постройку бани он возьмет на себя.

Деньги, кстати, банник передал отчиму. Мол, он все равно скоро уедет «приглядывать за хозяином», а дяде Коле он доверяет. Поэтому, как сойдет снег, нужно будет набрать людей. Еще Потапыч передал кучу чертежей, где в мельчайших подробностях указывалась, какая баня должна выйти. К слову, в этом и заключался самый сложный разговор. Не с банником, с дядей Колей. О будущем. Нашем, совместном.

— Так что ты думаешь, Максим? — спросил меня отчим, когда мы остались вдвоем.

Мы сидели на свежеотремонтированном крыльце, которое из-за новых досок напоминало неправильную шахматную доску. Это ничего, подкрасим, как и весь домик. Еще лучше будет.

— Думаю, здесь оставаться.

— А Астрахань как же?

Я пожал плечами и стал рассуждать вслух.

— Друзей у меня там нет. Если бы не ты, так и вовсе бы на каникулы не приезжал. Ну, теперь в смысле. Может, самое время сменить обстановку? У тебя же там тоже никого. Ты уволишься с работы, деньги у меня теперь есть, не пропадем.