— Семь секунд. Для первого раза просто отличный результат, Максим. Как себя чувствуешь?

— Странно. В смысле, хорошо. Можно я сяду?

— Конечно, садись, кто будет следующим?

По окончании урока я отправился к себе, не обращая внимание на поздравления друзей. Еще бы, единственный ученик, у которого получилось наложить на себя невидимость. Пусть и ненадолго. Но радоваться не выходило. Со мной творилось нечто непонятное. Что не просто не нравилось, а напрягало. И был только единственный человек, который мог помочь. И то, если он захочет.

С момента моего последнего выхода в открытое Иномирье наши отношения с Якутом если не ухудшились, то охладели. За неделю с начала занятий он не выделял меня среди остальных. Не подкалывал, не издевался. Будто я был самым обычным, ничем не примечательным второкурсником, вроде Тусупбаева. Даже обидно.

Об возобновлениях наших занятий с утра тоже не могло быть и речи. С одной стороны — кайф, когда высыпаешься. С другой, появилось ощущение, что меня лишили чего-то важного. Какой-то привилегии.

Поэтому следующего утра я еле дождался, выпрыгнув из кровати подобно парашютисту, увидевшему отмашку инструктора.

— Давайте, вставайте, иначе опоздаем на тренировку клуба, — стал я будить своих товарищей.

— Макс, иди в задницу, — лаконично парировал Рамиль. — Еще десять минут.

— Высокоуважаемый господин Кузнецов, обращаясь со всем присущим уважением к вашей особе, вынужден согласиться со словами господина Шафидуллина, — не открывая глаз, ответил Зайцев. — И пожелать вам увлекательного путешествия в данном направлении.

— Вот сурки. Опоздаете, хуже будет, — побежал я в душ.

Собственно, и на самой тренировке удалось появиться раньше всех. На это и был расчет. Потом Якут может попросту улизнуть или исчезнуть, как он это любит делать. Правда, в последнее время, из-за закрытия иномирных границ, наставник предпочитал ходить ножками. Но мало ли, сколько у него еще козырей в рукаве?

— Кузнецов, чего так рано явился? — вышел из-за дерева Якут.

— Поговорить, — только и сказал я, волнуясь, будто в первый день своей учебы.

— Говори.

— Со мной что-то происходит. Странное.

Наставник скрестил руки за спиной. Я ожидал, что он начнет подкалывать, но Якут молчал. Видимо, существовали темы на которые он предпочитал не шутить.

— Я чувствую силу.

— Поздравляю, ты маг.

Сказано это было с легким лукавством в глазах, но самым серьезным тоном.

— Нет, я чувствую силу конкретного человека. И она вроде как индивидуальна.

А вот теперь усмешка во взгляде Якута погасла.

— Вытяни перед собой ладонь, — сказал он.

Я послушался. Якут сделал тоже самое, и когда наши руки соприкоснулись, стал медленно подкачивать меня силой. Точнее не так, он сталкивал энергии, будто бульдозер, который пытается наехать на огромный камень.

— Что скажешь обо мне? — спросил он, прекратив.

— Вязкая сила. По цвету коричневая. Из ассоциаций приходит на ум кориандр.

— Ну почему опять ты? — устало спросил Якут. — Почему все происходит с тобой?

Я вовремя понял, что вопросы скорее риторические, поэтому не стал отвечать. А наставник замолчал и вскоре продолжил.

— Сила одна, но проходя через конкретный сосуд, она действительно становится индивидуальной. Присущей только этому человеку. Некоторые говорят, что сила обретает цвет, вкус, запах. Суть в том, что подобные нюансы маг может начинать различать только с ранга специалиста.

— Хотите сказать, что по силе я специалист?

— Конечно нет. Хочу сказать, что сила внутри тебя развивается неправильно. Не поступательно, а скачками. Давай, думай, с чем это может быть связано? Ты мне все рассказал? Как тебя ранил теневик?

— Хвостом своим шипастым в грудь. Я этот шип мечом обрубил и вывалился наружу, — пожал плечами я. — Еще повезло, пальцы все в крови были, рукоять проскальзывала.

Якут закрыл глаза и поиграл желваками. Я не специалист, но выглядело так, будто наставник изо всех сил пытается держать себя в руках. Наконец он открыл глаза и мягко, даже чересчур, спросил.

— Максим, а могло так получиться, что твоя кровь попала на рану теневику?

Я пожал плечами.

— Наверное, могло.

— Смотри, как получается. Шип теневика остался у тебя в груди, а к нему в рану попала твоя кровь. И после этого ты начал скачкообразно развиваться.