– Привет, Вик, – очень натурально удивился герцог, – А ты что здесь делаешь?

– Так отчисляют меня.

– Как отчисляют? Что за вздор?! Ладно с этим разберемся позже. Присаживайся, чего стоишь-то. Господин Абас, вы тоже можете сесть.

– Почему так долго? – не удержался Сомов от упрека в адрес сыщика, опускаясь в мягкое кожаное кресло.

– Дела государственной важности, – ответил герцог Гросс и снова повернулся к ректору, – Кстати, господин Абас, я к вам как раз по такому государственному делу. Правда оно носит несколько личный характер и поэтому я решил предварительно переговорить с вами здесь, в академии, прежде чем вызывать в солнечную башню.

– Я весь во внимании, достопочтимый господин Гросс, – ректор и не подумал сесть, а застыл в напряженной позе и было видно, как на его лбу проявляются капельки пота.

– Вчера тайной стражей был задержан опасный бунтовщик Рухас. Заговор против самого короля! – Крон внушительно поднял палец вверх, – На допросе третей степени этот негодяй выдал всех своих сообщников и среди прочих имен неожиданно назвал имя вашего сына. Представляете каков мерзавец? – тонкие губы сыщика застыли в ледяной улыбке, – Я полагаю, что он попросту солгал, не выдержав боли. Как-никак третья степень. Но я обязан проверять всякую поступающую мне информацию. Именно поэтому я здесь. Кому как ни вам знать собственного сына.

– Ну что вы, господин Гросс, – начальнику академии вдруг стало трудно дышать, и он задергал ворот своего камзола, – Помилуйте, какой может быть заговор? Вы же знаете моего мальчика. Он так далек от политики. Кроме лошадей и охоты он вообще больше ничем не интересуется. Даже женщинами.

– Именно это я и хотел услышать. Вашего слова вполне достаточно, господин Абас. Будем считать, что бунтовщик Рухас попросту оболгал вашего сына. Надеюсь вы не дадите мне повода думать иначе, – многозначительно произнес начальник тайной стражи, – Ну, а теперь расскажите, что это за нелепая история с отчислением господина Сангина? Я знаю Виктора также хорошо, как вы своего сына и также в нем абсолютно уверен.

– Ну что вы, какое отчисление? Так, всего лишь профилактическая беседа, – сразу пошел на попятную ректор, – Просто я вынужден был отреагировать на разрушение памятника. Впрочем, господин Сангин уже пообещал оплатить все восстановительные работы, так что претензий у меня к нему нет.

– Рад, что мы понимаем друг друга, – удовлетворенно произнес сыщик, а заметив, как Сомов выразительно постучал пальцем по тыльной стороне руки, добавил: – И вот что еще, господин Абас. Виктор молод и бывает небрежен в вопросах своей безопасности. Вижу, что несмотря на мои рекомендации он даже не носит боевую перчатку. Поэтому прошу, вас, как его руководителя, проследите, чтобы он всегда был вооружен.

– Как скажите, уважаемый Крон, – елейным голоском пообещал начальник академии и засеменил, провожая до двери своих посетителей, – Рад был вас видеть. Всего вам наилучшего, господа.

А как только двери закрылись, ректор первым делом схватился дрожащими руками за разговорный амулет.

– Сынок, ты где? С тобой все в порядке? От охоты отвлекаю? Ну и слава великой Уре, – он шумно выдохнул и пробормотал: – Вот же проклятый Инквизитор. Чуть до смерти не напугал.

Абас обессиленно сполз в кресло, вытащил батистовый платочек и еще долго вытирал им мокрые лицо и шею.

– Ну и что это была за клоунада? – сердито спросил Крон, когда они с Виктором вышли во двор академии, – По цирку соскучились, господин барон? Захотелось вернуться на арену?

Сомов без всякого раскаяния пожал плечами и беспечно усмехнулся:

– Весь ваш мир моя арена. А это так… Досадный эпизод. Я давно не употреблял спиртное, а вчера отмечали студенческий праздник. С непривычки немного не рассчитал. Бывает. Спьяну подумалось, что неплохо было бы одернуть господина ректора. Не понравился он мне или, точнее сказать, я ему. Абас сходу начал выпытывал об устройстве АМЭ, сулил золотые горы, а потом запретил носить боевую перчатку. Я же объяснял это по телефону. Ректор явно ко мне придирался, а от имени магистра Сиана его буквально коробило. Может он вообще альтийский шпион. Ты бы его проверил хорошенько по своей линии.

– Вздор насчет шпиона. Просто Абас с Сианом всегда были на ножах, – раздраженно отмахнулся Крон и повысил голос, – Ну а вот это-то зачем было делать?!

Он остановился и указал на покосившийся и обезглавленный памятник Первому Зрячему, в пьедестал которого упирался разбитый паровой механизм, а вокруг были рассыпаны шестеренки и блестели осколки стекол в черной от пролитого масла траве.

– Во-первых, – терпеливо продолжил объяснения Сомов, – Винс Милан по заказу академии уже давно сделал новую скульптуру. Ты бы только видел этот монумент, Крон! Пятиметровое обнаженное тело, лицо суровое, мышцы напряжены, в ладони горит вечный огонь, на который, кстати, я лично пожертвовал парочку АМЭ. Настоящий мировой шедевр! И тут академия вдруг уперлась. У нее якобы не предусмотрено средств на замену памятника. Хотя на самом деле причиной отказа явилось то, что основатель магии изображен полностью обнаженным и это вызвало возмущение ученого совета. Что мне оставалось делать? Милан мой друг, а я как-то имел неосторожность пообещать, что его скульптура обязательно будет стоять перед академией. Ты же ведь знаешь, Крон, что я не обманываю своих друзей.

– Ну да, – скептически скривился начальник тайной стражи, – А во-вторых?

– Во-вторых, паромобиль который я разбил принадлежит моему новому приятелю Итрису, а его отец могущественный глава гильдии промышленников граф Шон Карт. Как-то давно я уже пытался попасть к нему на прием, но безуспешно. Есть у меня наработки одного проекта, как раз для промышленника такого ранга. А завтра я и Итрис едем к господину Шону в гости. Итрис для ремонта транспорта, я с извинениями. Там и поговорим.

– Я тебе поражаюсь, Сомов. Ну зачем нужно придумывать такие сложные многоходовые схемы? Ты что не мог просто попросить меня об организации встречи с Картом?