Пока рефрижератор не был куплен, Гума бесплатно разносил рыбу из дома в дом, рассказывая жителям Порту-дус-Милагрес о трудностях рыбаков, привлекая людей на свою сторону. Заглянул он и в дом Ливии, оставив Кирине дюжину самых красивых и вкусных рыбин. Освалду, увидев их, пришёл в восхищение.

— Давно я не видел такой деликатесной рыбы, — восхитился он. – Мы устроим настоящий пир, правда, Кирина?

— Конечно! — весело ответила она, любуясь то перламутрово-розовым, то синеватым отливом чешуи.

— И пригласим на наш пир Гуму, — обрадовалась Ливия. – Мы же должны поблагодарить его за любезность.

— Я не буду сидеть за одним столом с рыбаком, — заявила Августа. – Я не желаю плеваться рыбными костями, когда могла бы обедать чёрной икрой! Вы хотите превратить благородный дом в притон! В кабачок дядюшки Бабау! Я этого не позволю!

Ливия не стала слушать тёткины вопли. Бросив сочувственный взгляд на Освалду, который с тяжким вздохом принялся утихомиривать жену, она выскользнула за дверь. Какое счастье, что она закончила сегодня работу раньше, что они увидятся с Гумой, что впереди у них целый вечер и ночь!

Ливия и не заметила, как добежала до домика Риты. Но Гумы дома не оказалось, он должен был скоро прийти, и Рита предложила Ливии его подождать, вручив семейный альбом с фотографиями. Ливия с большим интересом принялась его рассматривать. Она нашла, что Рита с годами не постарела, а достигла зрелости. Франсишку изменился, она бы ни за что не узнала его в молодости. А это кто? На фотографии весело смеялись две счастливые молодые пары, один из мужчин держал маленького ребёнка на руках. Ливия узнала одну из молодых женщин. Это была её мать… Да-да, она не могла ошибиться, материнские портреты у них в доме были. Свою мать она узнала бы везде и всегда.

— Это родители Гумы, Фредерику и Эвлалия, — объяснила Рита, — а это их самые близкие друзья, Лаура и Леонсиу со своей маленькой дочкой. Они были, не разлей вода. Фредерику тогда и с братом почти не виделся, всё с Леонсиу. Они были как Гума с Руфину. Я почти не была с ними знакома. Они потом очень скоро погибли. Взорвался катер, на котором они были все втроём.

— А почему он взорвался? – с замиранием сердца спросила Ливия. Она всегда чувствовала, что вокруг смерти её родителей есть какая-то тайна, которая, вполне возможно, именно в этот миг и приоткроется.

— Видишь ли, Ливия, тебе это понять трудно, но бедным людям платят хоть какие-то деньги только в обмен на смертельный риск. И Леонсиу, и Фредерику, да и мой Шику в молодости не гнушались контрабандой. Они рисковали жизнью, и им платили. Но каждый из них мог нарваться на полицейский контроль и погибнуть. Лаура и Леонсиу нарвались. Они очень любили друг друга и не хотели расставаться. Они не расстались и в свой смертный час…

Рита смотрела назад, в прошлое. А Ливия вглядывалась в лицо весёлого красивого парня, который нежно обнимал её мать.

— Это мой отец, Рита! — сказала она, с трудом справляясь с сердцебиением, — Леонсиу — это мой отец. Тётя Августа всегда говорила мне, что мой отец был инженером, и они с мамой погибли в автокатастрофе. Но теперь я понимаю, что она просто не хотела, чтобы её сестра выходила замуж за рыбака. В этом всё дело. Она скрыла от меня правду. Она отняла у меня отца. — Из глаз Ливии полились слёзы. – Я плачу от радости, — всхипнула Ливия, — я нашла своих родителей, и мне всё стало ясно. Знаешь, я всегда чувствовала себя своей здесь, на причале. И теперь мне понятно, почему…

Рита с изумлением смотрела на девушку.

— Неужели ты дочь Лауры и Леонсиу? А мы-то считали, что малышка погибла вместе с ними. – Рита с нежностью смотрела на девушку. – Подумать только! Жива!

— Освалду мне говорил, что мама перед самым отъездом принесла меня к ним. Она чего-то боялась. Словно предчувствовала беду. И правильно предчувствовала.

Они сидели, обнявшись, взволнованные, потрясённые.

— Я не могу возвращаться к Августе, — внезапно сказала Ливия. – Из-за своих дурацких амбиций она лгала мне, ничего не рассказывала ни об отце, ни о матери. Когда твои близкие с тобой, ты становишься сильнее. Августа сделала меня сиротой.

Произнося эти слова, Ливия не подозревала, насколько она была близка к истине, хотя говорила о своём душевном, психологическом ощущении. И тут же она вспомнила ужасную сцену истерики, когда Августа бросилась на неё с ножом. Нет, Ливия больше не хотела иметь ничего общего с совершенно сумасшедшей тёткой.

— Я туда не вернусь, — тихо и упрямо сказала она.

— Мой дом – твой дом, — откликнулась Рита, — побудь у нас, разберись с собой.

— Спасибо, — отозвалась Ливия. – Мне и вправду нужно немного прийти в себя. Сейчас я ненавижу их всех – Леонтину, Освалду, Августу, — они все мне лгали! Они украли моё прошлое. Они украли у меня возможность быть самой собой.