Генри срезал первую золотую клетку. Он наскоро, но бережно, упаковал ее в промоченную ткань, завернул и ринулся ко второму цветку.

Мари, до этого с интересом следившая за его действия, заметила, что почти касается одну из клеток ботинком. От греха подальше, она решила отойти на шаг. Нога зацепилась за ногу. Мари слегка пошатнулась — совсем как в таверне, если переборщить с выпивкой. Только в этот раз ей не повезло поймать равновесие. Она упала на землю и проехалась ладонью по земле.

На секунду воцарилась тишина. Генри оторвался от цветка, который пытался срезать. Он глядел на Мари, с опаской осматривал, как она упала. Мари сама удивилась — у нее ничего не болело. Уже поднимаясь, она поняла, чем можно объяснить отсутствие боли. Она толком не чувствовала своего тела. И только потом, еще даже не поднявшись, Мари решила проверить свою ладонь.

Тогда уже она закричала.

Мари чувствовала, как яд въедался в кожу. Но большую часть времени она не чувствовала ничего.

Генри тащил ее на себе. Перед глазами мелькал вечерний лес, но картинки сразу же смазывались в пятна.

Знахарка сидела перед Мари. Морщинистое лицо лекарки проглядывалось будто через туман. Мари отрешенно следила, как старуха подняла ее ладонь. Как рассматривала ее, вертя при свете свечи. Знахарка что-то сказала, но Мари не удалось разобрать и слова. Сбоку протянули какой-то вытянутый металлический инструмент. Отражающий пламя, он оказался крайне хорошо заточен — аж поблескивал.

Еще миг, и металл коснулся опухшей кожи. Когда лезвие проехалось по ее руке в первый раз, Мари снова закричала. В этот раз она еще и затрепыхалась, как пойманная бабочка, но чьи-то руки крепко держали ее сзади.

Когда же знахарка вонзила инструмент под кожу во второй раз, мир поплыл у Мари перед глазами.

Она не могла поднять веки. Мари, что прошло какое-то время. Теперь ее никто не трогал и она лежала. Свое тело Мари почувствовала впервые с момента, как влезла в ядовитый сок. Мышцы невероятно ныли, а рана на ладони горела, будто ее и вправду жгли огнем. Когда боль стала невыносимой, Мари дернулась, наконец-то раскрыв глаза, попыталась привстать и случайно оперлась на больную руку. Зашипев, она откинулась обратно. Стало ясно только одно: лежала она на все той же печи, на которой спала вчера.

Генри, услышав шум, подскочил откуда-то снизу, будто он на полу рядом все время и сидел.

Боль из головы Мари выбили неожиданные мысли. Генри, для начала, вполне мог ее там бросить и найти себе другого напарника. Если в дело вмешана Андагара, у парня бы ничего не вышло. Но он-то об этом не знал! Мари бы сама никогда никого не бросила в такой передряге, но она привыкла ожидать от других людей худшего.

Осознание, которое пришло следом, Мари совсем не обрадовало. Она сорвала им работу. В первый же день.

— Ты собрал клетку? — выдавила она и сама испугалась своего слабого, каркающего голоса.

Взволнованное лицо Генри вытянулось в удивлении.

— Да, — на автомате ответил Генри. Придя в себя, он протянул руку и потрогал лоб Мари. — Вроде бы уже не горишь… Ты влезла в яд ужасно ядовитого растения, почти лишилась руки и с трудом говоришь, но первое, о чем ты спрашиваешь, это собрал ли я клетку?

Генри задал вопрос на одном дыхании. Теперь он уставился на Мари. Она не могла разглядеть в темноте, но ей казалось, что смотрел он с определенным ужасом. Возможно, не она одна относилась с подозрением ко всей этой идее с напарниками.

И, тем не менее, он услужливо поднес ей чарку воды. Каждое слово Мари стоило немыслимых усилий. И чтобы выдавить хоть звук, и чтобы игнорировать боль, расползающуюся по руке.

— Первое, — сказала она, — что я хотела спросить, это почему и как у тебя боевой топор из воздуха взялся.

Генри не ожидал вопроса — он на миг замер.

— Не важно, почему и как. Важно, что это может нам помочь — уже помогло.

На этой ноте он отошел. Мари не могла разглядеть, что происходит: лучик света от луны освещал лишь маленькую часть комнатушки. Но послышались шаги, а потом все затихло.

***

— Она немного странная, — сказала Мари шепотом и испуганно обернулась вокруг.

— Немного? — хохотнул Генри. — Эта женщина даже свое имя отказалась называть. Знаешь, что она сказала? Что живет еще с тех времен, когда имена держали в секрете. Потому что они несли в себе невероятную силу. И она ничего с нас не взяла. Вообще ничего. Ты можешь представить, во сколько противоядие к клетке должно обойтись?

Генри не сводил с Мари глаз, ожидая ее реакции.

— Мне кажется, у нее были свои планы, в которых мы в итоге поучаствовали, — нескоро ответила она. — Понять бы только, зачем ей это все.