– Потому что ваши офицеры подошли к делу очень формально, капитан. Атакующая эскадра была слишком уверена в своем превосходстве в огневой мощи, а потому не произвела должного расчета угроз, обороняющиеся же слишком легко сдались, как только поняли, какая именно боевая сила им противостоит.

Юрген произнес это без рисовки и тщеславия, просто констатируя факт.

– И как на практике выглядели эти ошибки?

– Атакующие слишком понадеялись на свое превосходство в количестве, а потому, слишком растянули свои силы, что позволило мне связать боем брошенные в мою сторону крейсера, пока основные силы были слишком заняты вашим флагманом. Когда же я оказался слишком сложной целью, командир нападавших бросил на меня свой флагман и сопровождение, пытаясь задавить массой залпа. Если бы он более внимательно изучил предоставленные данные, он понял, что равномерно распределять вес своего залпа по всей моей мини-эскадре было глупо, поскольку повреждения нескольких эсминцев в таком случае никак не повлияли бы на главные оборонительные и атакующие возможности моего «Факела». Гораздо выгоднее было просто подавить мой линкрей, а потом уже потопить эсминцы по одному, вместо этого он позволил мне провести три залпа с прицельной дистанции, пока его собственные эсминцы гнались за «купцами», вместо того чтобы осуществлять оборону его эскадры, и трех моих залпов хватило чтобы кардинальным образом изменить расклад сил и вынудить командира атакующих вернуть отвлеченные от общей задачи силы.

– Интересно. То есть вы считаете, что ваша победа обязана своим существованием только ошибкам того, кто вам противостоял?
– приподнял бровь Краус.

Юрген пожал плечами:

– Это действительно безнадежный расклад, мистер Краус. Единственная ситуация, в которой я мог победить – если бы мои противники наделали очень много ошибок.

Райнер хмыкнул.

– Жаль, что я вас встретил только сейчас, Юрген. Что ж, мы с Раулем пришли к тем же самым выводам.

– И вы говорите наедине.

– Именно так. Потому что официально конечно же в докладе будет очень много слов про «неподтвержденные атакующие возможности», «рискованные и неоправданные действия» и прочее. Догадываетесь почему?

– Да, имею некоторое представление.

Баллы в личный рейтинг офицера начислялся в зависимости от проведенных им операций, в том числе тренировочных. Хорошая система, но только при условии того, что назначения на независимое командование определялись именно этой цифрой (а командир эскадры в системе был на втором месте после Господа Бога), легко понять, насколько политизированными были эти цифры.

– Что ж, значит, вы понимаете к чему сведётся брифинг. Офицеров этих подбирал не я, а адмиралтейство, и у каждого из них свои… скажем так, задачи в этом походе. Особенно учитывая их постоянное пребывание на вторых ролях.

– Вы не подходите для такого описания, мистер Краус.

– Ну что вы, я просто доволен тем, что имею, Юрген. Независимое командование – удел молодых, мне куда больше нравится перспектива отслужить свой очередной рейд и вернуться преподавать.

Юрген ничем не выдал эмоций, но ему очень захотелось треснуть по столу. Угроза нападения неизвестного противника, неподготовленность гарнизона – и что прислали на усиление? Эскадру второсортных карьеристов.

Впрочем, несмотря на захватившие чувства, Юрген нашел в себе силы непринужденно улыбнуться:

– Ну что же, мистер Краус, тогда нам стоит вернуться, чтобы офицеры обрели мишень для своего недовольства, не так ли?

– О, даже я бы лучше не сказал, мистер Вольц!

«Даже если эти отбросы – всё что у нас есть, я не позволю их бюрократии диктовать обороноспособность станции, - думал капитан, шагая вслед за Краусом по коридору, - я заставлю их воспринимать своё дело всерьёз.»

В этот момент он был так взбешен сложившейся ситуацией, что даже не задумался над простой вещью - а зачем собственно, Краус ему всё это рассказал?

Бар «Такеда» выглядел именно так, как и должно выглядеть заведения сомнительного характера в неблагоприятном районе космической станции: фасад из потрескавшегося дешевого пластика, безвкусная неоновая вывеска с чем-то отдаленно напоминавшим самурая, несколько бесчувственных тел на улице перед входом и здоровенный вышибала, подпиравший косяк двери.

– Мда. Я ожидал что перегар будет послабее, честно говоря. Как-то отвык от запаха продуктов распада старого-доброго ц-два аш пять о аш..

Дмитрий и Беатрис стояли в полусотне метров от входа, но живописный аромат доносился и досюда. Беатрис взяла Дмитрия под руку и они двинулись к дверям.

– Стержневое здание, это хорошо, значит стены и перекрытия там такие, что мы не сможем уронить себя на голову потолок если дела пойдут не так.

– Стержневое? То, в котором несущие колонны уровня скрыты?

– А, ты по крайней мере видела планы. Это хорошо. – гигант хмыкнул, - подозреваю, действия на случай непредвиденных обстоятельств тебе ясны?

– Да, но вам придется вести разговор, майор. Люди того типа, с которым мы собираемся говорить… скажем так – патриархальны.

– Ты слишком много ошибок делаешь в словосочетании «шовинистические свиньи мужеска полу», как я понимаю?

– Никогда не была сильна в грамматике. Но в целом – да.

Дмитрий оглядел фасад, не двигая ни единым мускулом – окуляры военного образца давали ему такую возможность, и слегка сжав локоть Беатрис добавил:

– Постараюсь не облажаться. Но если что, ловить их придется тебе.