— Просто диву даешься, как вы, Дарья Николаевна, умеете расположить к себе людей, — съязвил Полетаев. Как всегда, в присутствии незнакомых он перешел на «вы». — К вам тянется и стар и млад.

— А ты, Артем, зачем здесь? — не скрывая гаденькой иронии, проскрипел Пантелеев.

— Тебе все расскажи. К Юльке я. Хочу договориться с ней по поводу рыб. У меня появился хороший покупатель. — Артем присел чуть поодаль от стола.

— Разве она не на работе? — От виски у Пантелеева появились красноватые прожилки на лице.

— А у вас там вообще никто трубку не берет. Чего случилось-то?

— Маринка вчера из окна выбросилась.

Истомин присвистнул и сделал скорбное лицо. Но Даша готова была поклясться, что он это знал. Обстановка накалялась все сильнее. Этот-цирк пора было заканчивать. Очевидно, что добровольно никто не признается в цели своего визита, а сидеть и переливать из пустого в порожнее, учитывая взрывоопасность ситуации, бессмысленно.

— Знаете что, — Даша встала, — мне надоели ваши вранье и недомолвки. Не хотите говорить, что ж, придется сделать это за вас. Итак, всем вам, в том числе и Шуваловой, нужны были кое-какие документы, хранящиеся у Юльки в сейфе. Или вы сейчас говорите мне правду, или... — она посмотрела на почерневшего Полетаева, — ...или я все рассказываю Паэгле, и пусть она дальше с вами разбирается.

Эффект был колоссальный. Валикбеев дернулся, словно в него выстрелили. Пантелеев сначала рванул к выходу, но в последнюю секунду застыл, будто наткнулся на стену. Лишь Истомин отреагировал более-менее нейтрально: он встал, постоял, глядя в упор на Дашу, и снова сел, только руки его сжались в кулаки.

За всем этим Даша наблюдала с каменным лицом.

— Я вас внимательно слушаю, — угрожающе повторила она. — И, пожалуйста, на этот раз постарайтесь — всю правду, я и так о многом догадываюсь.

Мужчины воровато шарили глазами по кухне, не решаясь встретиться взглядом ни друг с другом, ни с рыжеволосым детективом. Раньше всех взял себя в руки профессор Валикбеев:

— Даша, я не думаю, что нам сейчас стоит устраивать разбор полетов. Вам многого не понять, мы ученые, практики, и отсюда вполне естественное желание ознакомиться с результатами работ своего коллеги...

Даша не стала дослушивать:

— Думаете, я вчера на свет родилась? Если бы вам нужны были какие-то цифры или факты из ее научных работ, вы бы действовали открыто: мол, Юля, дорогая, прости, что спрашиваю, но в моей докторской диссертации не хватает пары хороших выводов, помоги, пожалуйста...

— Свою докторскую диссертацию я защитил два года назад, — сдержанно ответил Валикбеев. — А быводы, слава богу, и сам умею делать.

— Думаете, с ней легко общаться? — вдруг подал голос Пантелеев. — У Юлии Сергеевны отвратительный характер. Мы все друг с другом делились любой информацией, и только она сидит на своих наработках, как Кощей на золоте. А я, например, практик, и для меня важен любой, даже крошечный факт.

— Не морочьте мне голову, — перебила его Даша. — Как практик вы должны все делать сами.

— Речь идет не лично обо мне, — надулся доцент. — Научную работу надо проводить в коллективе. Мы же изначально были единой командой. А со временем оказалось, что она все под себя да под себя гребет. Опираясь, между прочим, на результаты анализов моей лаборатории. Я тоже хотел получить себе частицу славы. — Он развел руками. — Можете расстрелять меня за это.

Даша коротко глянула в сторону Полетаева. Если сейчас коллеги Паэгле говорили правду, то это был плохой признак — подобная скрытность Юльки свидетельствовала о многом.

— То есть вы утверждаете, что всеми вами двигало обыкновенное желание завладеть результатами Юлькиной работы? — еще раз спросила она.

— А что еще нами могло двигать? — Валикбеев выглядел по-прежнему монументально.

— По-моему, это вполне естественно, — поддержал его Пантелеев.

Цинизм, с которым мужчины пытались оправдать свои поступки, поражал. Им даже не было стыдно.

Даша переводила взгляд с одного лица на другое. Неожиданно ее внимание привлек Истомин.

— Артем, но ты же не занимаешься биологией, тебе-то зачем понадобились документы?

— Ну и что? — пожал он плечами. — Зато я умею продавать. Какая мне разница, что именно продавать.

— Ну вы и... Вы все непорядочные люди! — Дашу просто трясло от возмущения.

Пантелеев недобро повел лысоватой головой:

— Значит, мы непорядочные, и с нами дел иметь нельзя, а Шувалова святая, потому ей эти документы можно было отдать?

— Как у вас только язык повернулся такое сказать! — возмутилась Даша. — Она не могла иметь детей! Для нее это было жизненно важно.

— Для меня тоже, — спокойно заметил Валикбеев. — Хотя, конечно, из окна я выбрасываться не собираюсь.