Мы так раззадорились, что взбудоражили всю улицу.

Из форточки на первом этаже какая-то женщина крикнула нам, чтобы убирались.

Гаруш пал перед ее окном на колени:

– О сиятельная госпожа, позвольте поздравить вас с Новым годом, пожелать долгих лет жизни, молодости и счастья...

– Нахал!
– испуганно пробормотала женщина и захлопнула форточку.

– А мы тем не менее сейчас выпьем за ваше здоровье, сиятельная госпожа,- не унимался Гаруш, извлекая из-за пазухи полиэтиленовую флягу, полную коньяка.
– Выпьем за то, что и вы с нами постарели еще на год.

– Est modus in rebus!
– машинально сказал я.-Удалимся-ка отсюда, пока сиятельная госпожа не обдала нас кипятком.

Гаруш изумленно посмотрел на меня, подумал, наверно, не спятил ли я.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Зима пришла с ужасными холодами, но снега не было.

Улицы покрылись, основательным слоем наледи от частых утренних туманов.

Я возвращался домой поздно, потому что опыты часто затягивались до самого вечера. Но новый инициатор подавал уже определенные надежды. Работать стало интересней. Айказян тоже воодушевился и вообще как-то изменился, на мой взгляд. Даже разговорчивым стал.

Одновременно я еще работал над подготовкой намеченных мною опытов. Шеф упорно не хотел замечать,что в его лаборатории производятся внеплановые работы. В его упорстве было даже что-то оскорбительное.

Возвращаясь домой, я еще читал или вел длинные, и порой очень нудные, разговоры с Ваганом.

Вечером, в четверг, мы засиделись совсем допоздна. Асмик занималась английским, готовясь к следующему уроку.

И я подумал, что, может, и впрямь из этих занятий что-нибудь получится.

Ваган с жаром разъяснял мне какую-то свою новую идею. Чертил на полях газеты схемки, рисовал узлы станка.

Я ничего в этом не смыслил, но слушал и вопросов не задавал.

В таких случаях прерывать, более чем невеликодушно.

Когда делишься с другом своими замыслами, неважно, понимает он тебя или нет. Цель заключается в том, чтобы именно для себя выяснить сомнительные, оставшиеся нерешенными вопросы. Ты говоришь, по ходу рассуждений поправляешь самого себя, и непонятное становится понятным, а невозможное - возможным. И в конце концов все проясняется как день, хотя слушающий тебя ни о чем не догадывается.

Так случилось и на этот раз. Ваган решил переменить один из узлов станка, модернизировать его. Я не понял, как он собирается это сделать. Но мой сосед, с довольной улыбкой закончив рассказ, сложил и сунул в карман газету, поля которой были сплошь испещрены непонятными мне чертежами и схемами.

– Может, кофе выпьете?
– вывела нас из забытья Асмик.

– Да поздно уже - сон отобьет,- стал было отказываться Ваган.

Но я открыл форточку, достал из кармана пачку "Шипки" и сказал: Конечно, выпьем.

Асмик пошла в кухню.

– Позови Арус, пусть посидит с нами.

– Она уже спит.

– Что так рано?

– Очень устает, бедняжка,- Ваган вздохнул.- Эх, Левон-д ж а н, скорей бы уже...

Я улыбнулся. Он сказал это таким жалобным тоном.

– Долго еще?

– Кто знает?..

– Да как же так?
– изумился я.

Асмик поставила на стол маленький поднос с кофейными чашками.

– Мы что-то сбились со счета,- смущенно сказал Ваган.

Асмик тут же догадалась, о чем речь.

– Удивительные вы люди!
– заметила она.

– Что поделаешь?
– стал оправдываться Ваган.
– Врачи говорят одно, Арус другое. Но, наверное, не позже середины февраля...

– Значит, дней через двадцать?
– подсчитала Асмик.

– Да. И пеленки она уже нашила,-сказал Ваган.Все голубые. Мальчика ждет.

Ваган снова вздохнул. Он почему-то очень хотел девочку.

– Как назовете ребенка?
– спросила Асмик.

– Каринэ. Непременно Каринэ. Я твердо решил.Он решительно опрокинул чашку на блюдце кверху дном и сказал: - Спасибо, Асмик-джан. Пойду спать.

– Рано еще,- сказал я.- Одиннадцатый час только.

– Нет, пойду,- и Ваган на цыпочках направился к себе.

А мне вдруг стало грустно.

Я завидовал его волнениям. Мне тоже захотелось пережить сладостное ожидание рождения ребенка. Только я мечтал бы о мальчике. Захотелось мыть посуду, чтобы жена не утомлялась, захотелось, чтобы в шкафу были сложены пеленки и распашонки нашего первенца...

– Асмик,- сказал я,- правда, это здорово, что у Вагана будет ребенок?

Жена задумчиво посмотрела на меня. Потом, отложив тетрадь и карандаш, проговорила: - Не знаю.