Я как тень проскользнул по коридору, оказался у дверей лаборатории и повернул ручку.

Яркий свет ударил мне в лицо. Я прикрыл глаза руками и услышал возбужденный голос:

– Наконец-то явился. Смотри, какой странный полимер получился!

Они не спешили.

Шагали молча на некотором расстоянии друг от друга.

Катились минуты. Чтобы потом сложиться в часы. Седе и Левону казалось, что они стоят, а мимо, бесшумно дребезжа, протащился старенький, допотопный трамвай.

Они молча остановились у дома Седы. Левой взял в ладони озябшие пальцы девушки.

Он почувствовал ее теплое дыхание.

Наклонился к ней. Его лицо погрузилось в волосы Седы.

Губы чего-то, искали.

А Седа вдруг сказала: - Знаешь, Луиза, помирилась с Араиком.

– Не знаю,- ответил Левой.- И не хочу знать.

– Они помирились, и я очень рада,- продолжала Седа.

– Седа...

– Спокойной ночи, Левой.

– Седа...

Седа взбежала вверх по лестнице.

– Седа!
– закричал Левой.

Это был не я. Мне кажется, это был другой, совершенно другой Левой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Я увидел пылающее лицо Луизы. Увидел ее широко раскрытые глаза и услышал почти шепотом сказанное ею слово:

– Гадина.

Рубен попытался улыбнуться. Потом беспомощно взглянул на нас. Седа смерила его с ног до головы, а я отвел глаза,

– Гадина!..

Луиза все повторяла это липкое слово.

Рубен молча вышел из лаборатории.

А Луиза всхлипнула от обиды. Седа безуспешно пыталась ее успокоить.

"Ты должен был тут же с ним разделаться и, однако, смолчал!" - шепнул мне в ухо тот, другой Левой, и я провел рукой по глазам, чтобы он исчез, не провоцировал меня.

"Дурак,-буркнул я мысленно.-Дурак. Это не в моих принципах".

Другой Левой появился на гладкой поверхности пробирки и с выражением сожаления уставился на меня.

Я тряхнул пробирку. Но он и не собирался вылезать оттуда.

"Ничего себе принцип! Спешишь умыть руки, не коснуться этой мерзкой рожи?!" Дабы не нанести ущерба научно-исследовательскому институту, не раскокать стеклянную пробирку о паркетный пол, я осторожно положил ee на стол и отошел в сторонку.

Теперь тот Левой, перебравшись на никелированную поверхность рефлектора, отвратительно гримасничая, пытался вывести меня из терпения.

"Принцип есть принцип!
– мысленно отвечал я ему.
– И измена принципу бесхребетность".

"Ложь, Ложь! Ложь!
– напустился на меня с никелированной поверхности мой судья, имевший отдаленное сходство со мной.
– Ты всегда был зрителем. А всякого рода Рубенам такие и нужны. Только зрители. Ты, конечно, можешь утешать себя, называя это принципом. Но это совсем не то!" - он скривил рот, и, словно чудом, лицо его вытянулось во всю длину рефлектора, как отощало.

Мне не хотелось спорить с этим дураком, и я подошел к девушкам.

– Что произошло?

Луиза все всхлипывала. За нее ответила Седа:

– Ну что, еще могло произойти? Ведет себя непристойно, привязывается к девушке. Настоящий хулиган.
– Седа протянула Луизе платок.

– Очень на него похоже,- сказал я.- в таких случаях надо прижучить, чтобы держал себя в руках.

– Вон что?
– удивилась Седа.- А я и не знала. Хотя вообще-то была близка...

– Он и к тебе пристает?
– перебил я ее.

– Бывает,- сказала Седа.

– Пусть только попробует!..

– Не стоит с ним связываться, Левой,- вздохнула Луиза.- Честное cловo, не стоит.

– Не расстраивайся, Луиза,- успокоил я.

– Да ничего... Но ты держись от него подальше. Знаешь, он ведь уже и с Айказяном сблизился.

– Ну и что?

– Изо всех сил в доверие втирается.

– Не удивительно. Но я пока не замечал... Тем хуже для нашего шефа.

– Он то и дело хвастается своей дружбой с Айказяном,- продолжала Луиза.- И мне все обещает замолвить перед ним слово и еще все время твердит, мол, если Айказян захочет, он в течение года сможет защитить кандидатскую диссертацию.

– Очень может быть,- заметил я.- А ты не веришь?

– Верю...

– Прекрасно. Если ты веришь ему, поверь немного и мне. Чем больше он будет стелиться, тем скорее исцарапает свое пузо, а не наше, простите за грубость.

Седа рассмеялась: - Я и не подозревала, что ты человек с юмором, Левой.

– Но, во всяком случае, не шут,- обиделся я.

– Я плачу, а вы смеетесь!
– вскричала Луиза.

Я решительнo толкнул дверь в кабинет Айказяна. Шефа не было. На диване сидел Рубен.