– Да уж не отказался бы.

– У меня осталось с прошлогоднего урожая, непременно занесу.

И вот исполнил свое обещание:

– Ну что Вы, какие деньги, у нас не принято брать денег за угощение.

У него была привычка в разговоре между соседними фразами резко вдыхать, будто произнося слова, он забывал, что надо дышать, а потом спохватывался и наверстывал упущенное.

– Попробуйте вино и, клянусь честью, вы помянете добрым слово старика Стефана.

Он был уже готов притворить за собой дверь, оставив меня наедине с принесенной им бутылью, но взгляд его, скользнув по комнате, остановился на стуле перед моей кроватью и он оживился.

– Так вот же он, а я думал, куда делся мой стул, оставил вчера на террасе, а утром вышел – нет его. Чудеса, да и только. А это вы видимо вчера принимали гостя.

– Какого гостя?

– Молодой. Высокий, лица я его не разглядел, проходя мимо, он отвернулся и смотрел в другую сторону. И немудрено, какой вид открывается с наших холмов, всю жизнь здесь прожил, а никак не привыкну к этой красоте. Хотел бы я увидеть человека, месье, который попав сюда впервые, остался бы равнодушен. Он шел в направлении вашего дома, вот я и подумал – наверняка это ваш гость.

– Да Стефан, прости, что взяли без спроса твой стул.

– Да что вы, Господь с вами, разве жалко, – он уже вошел в комнату, чтобы забрать его и, оглядевшись по сторонам, покачав головой и произнес с сожалением, – обстановка у вас скромней некуда. А, знаете, оставлю-ка вам его, мало ли, вдруг еще кто пожалует, зачем же вам бегать по соседям.

– Нет-нет, – я подошел и, подняв стул, оказавшийся неожиданно тяжелым, торжественно вручил Стефану, – спасибо тебе, ты и так слишком добр ко мне.

Уже на выходе, аккуратно пронося стул и стараясь не задеть им ни за что, он наткнулся взглядом на лежащий на полу расколотый каменный кругляш, замешкался, хотел что-то сказать, но передумал и молча вышел. Причем вид у него был недовольный и я некоторое время после его ухода пытался понять причину этой резкой перемены настроения.

Конец ознакомительного фрагмента.