– Вы же говорили, посредством изменения себя. Изменяясь, раздвигаешь границы проявленной тебе вселенной.

– Схватываешь на лету.

Он расплылся в улыбке, в первый раз, пожалуй, я увидел его полностью лишенным колючей защиты, настороженности, затаившегося и ожидающегося разнообразного и всевозможного зла.

– Как уже говорил тебе, следующий свод правил касается более глубинных слоев этого, не побоюсь этого слова, искусства. Запоминай, а лучше записывай (совершенно излишнее замечание, кажется, он стал бы записывать тайком, даже если бы я запретил ему делать это). Теперь моя очередь перечислять. Тех было шестнадцать, значит это семнадцатое. Стараться по возможности изучить противника. Похожее правило было уже, если мне изменяет память, под номером четыре, но здесь оно на другом уровне, сейчас поймешь почему. Дело не в знании сильных или слабых сторон, речь идет о личных качествах, при прочих равных это дает огромное преимущество. Само собой, можно спрогнозировать его ответы но, мало того, можно и вовсе сконструировать его двойника. И если получится, то у него против тебя не останется никаких козырей. Вообще. Каким образом сконструировать двойника? Не буду сейчас вдаваться в подробности, скажу только, что огромную роль в этом играет жизненный опыт и способность наблюдать. Все люди разные и нет двух одинаковых, но существуют типы или группы, объединяющие в себе какое-то количество общих черт или особенностей. Определив в сопернике принадлежность к какому-то из известных тебе типов, с достаточно большой долей вероятности можно прогнозировать и его поведение и ответные реакции. Но не только это, еще можно допустить в нем существование каких-то слабостей, присущих именно данному типу и соответственно воздействовать на них.

Следующее (какое по счету – восемнадцатое?) вытекает из предыдущего. Стараться запутать противника, представляясь не тем, кем являешься. Как бы исполняя некую придуманную роль. Чем искуснее она будет исполнена и чем более введен в заблуждение соперник, тем более безоружен он окажется. Форм, наверное, две, как водится – первая играть по Станиславскому себя в предлагаемых обстоятельствах, вторая полное отождествление с другим объектом. В чистом виде ни одна из них, конечно же, не существует.

Это были правила из области противостояния, есть и другие уже из области согласия с миром, помнишь ведь, от противостояния к согласию, от простого к сложному? Хотя на первый взгляд они могут показаться даже проще, чем правила противостояния.

– А неужели все в жизни сводится лишь к этому – быть в согласии или противостоять, – задает он мне вопрос, и я замечаю достаточно ощутимую перемену, произошедшую с ним за это время. Раньше, пряча в глазах несогласие, он маскировал его вежливыми наклонами головы, равнодушными поддакивающими кивками и отсутствующей улыбкой, сейчас же, подавляя в себе внутреннее желание согласиться, он выискивает зерна протеста и сыплет их в мой жернов и сам же впрягается и помогает перемалывать их.

– Конечно, нет. Жизнь и все что в ней стремятся избегать однозначности своих проявлений. Это всего лишь один из примеров пресловутого разделения на пару максимальных противоположностей в данном отношении. И отношений бесконечное множество и разделений соответственно тоже.

– Почему тогда именно это?

– Оно мне нравится. К тому же оно близко к вершине, в отличие от других, тех, что у подножия.

– А близость к вершине, конечно же, определяется количеством подчиняемых сущностей и степенью подчинения. Да?

Очередная порция зерен.

– Все ли имеет право в равной степени? Внезапно замеченная и запомненная особенность, ну, к примеру, вот эта выточка на плече, удачно так уловленная и рвущаяся в ряду родственных ей ассоциаций быть использованной и несущая в себе эту готовность к воспроизведению. Имеет ли право или нет? Право это никто не может у нее отнять и, воплощенная, она вполне вероятно обрастет последователями и адептами, найдутся те, кто будет искать и находить скрытые смыслы, первичность и экзистенциальность. Она будет наделена эпитетами – мрачная выточка, невинная выточка, выточка чистой воды и небесного плаща, учрежден орден выточки и открыты воскресные школы имени ее. И может так оказаться, что в ее юрисдикции суды будут вершиться более справедливо. Ладно, отвлеклись. Следующее правило – нужно быть честным. Это девятнадцатое?

Он старательно записывал, периодически поднимая на меня цепкий взгляд, и утвердительно кивнул.

– Честным, прежде всего по отношению к самому себе, и это не зависит от уровня соперника. Стараться честно вести схватку, не притворяться и не фальшивить. Может показаться, что это правило входит в противоречие с некоторыми из предыдущих, но это не так. И даже если соперник фальшивит и даже если твое небольшое нарушение этого принципа может приблизить тебя к победе, а может и вовсе сразу положить его на обе лопатки или, наоборот, твое упрямое следование ему грозит тебе поражением, все равно нужно продолжать быть честным. Пусть противник фальшивит, ты же продолжай оставаться честным, довольно все просто, не правда ли? Иногда для того, чтобы оставаться честным, проще не замечать эту фальшь. Это не значит, что чужую фальшь необходимо маскировать, это уже не твоя забота, достаточно просто не выпячивать, не радоваться ей, как удачному способу заработать баллы в свою копилку. Стараться при прохождении этого препятствия не вымазаться об него, сохранить изолированность и тем самым предохранить от растворения в нем себя или части себя. Побеждает тот, кто менее растворится. Этот тот самый баланс, который необходимо соблюсти, когда нужно совместить вроде бы несовместимое – убеждать противника в неправоте, не прибегая к насилию, побеждать, но без враждебности, вводить в заблуждение, запутывать, но оставаться честным.

Ну, вот в принципе и все. Есть еще один секрет, но о нем, наверное, все-таки не сейчас. Хотя… Воспользоваться им все равно по понятным причинам не получится. Так что ладно, слушай. Секрет в том, что в самый напряженный момент спора нужно представить себя… кем бы ты думал? Жертвой. И даже не представить, а стать ею. Добровольной жертвой, открыть забрало, заслонить собою то, защитником чего являешься в данный момент. Тем самым поднимаешься сразу на недосягаемую высоту. Почему же, спросишь ты, противники, изучая досконально все поединки и несомненно натыкаясь на этот прием, не могут перенять его, взять на вооружение? Почему в конце концов не найдут противоядие? Против него сложно найти противоядие, если вообще возможно. Притвориться не получается, иногда сам пробовал, не будучи готов – пустой номер. Вся фишка в том, чтобы действительно быть в этот момент готовым на жертву, а не изображать это. Станешь изображать, получишь копьем в открытое забрало.

Захочешь ли после такого вообще выигрывать? Это ведь такая безделица – выигрыш – на который легче махнуть рукой. Понуждение себя еще никто не отменял, но прелести от выигрыша, конечно, поубавится. Совсем она тебя не покинет, в тебе ведь сидят семена, посеянные противостоянием, так что это неизлечимо. Почти.

– А понуждение себя… По этой причине вы в том заросшем деревьями и бурьяном углу постоянно копаете что-то?

– Ямы. Копаю и закапываю. Страдание, дозированное, конечно, в разумных пределах необходимо для полноценной работы мозга, так говорят медики, у меня нет оснований не верить им. Много людей живет на свете праздно и не мучаются при этом угрызениями совести, но это их дело.