Меня переполнял страх.

Беспредельный, ненормальный, сводящий меня с ума, парализовавший мою гребаную башку страх.

Глава 18

— Я проспала почти три дня к ряду, как только мы вернулись в Лондон. Я нуждалась в этом, да и возвращение к привычной обстановке очень помогло, — рассказывала я доктор Розуэлл. — Я начала научно-исследовательский проект, порученный мне университетом, а окружающие меня верные друзья помогают мне организовывать свадьбу.

— Что стало с ночными кошмарами, когда ты отказалась от лекарства? — спросила она.

— Они стали непостоянными. Как только я перестала принимать таблетки, они снова начали мне сниться, но сейчас, после случившегося — после смерти отца — они вновь прекратились. Как вы думаете, это потому, что сейчас мой разум наполнен куда более ужасающими вещами, придя на смену тому, что мне снилось раньше?

Доктор Розуэлл присмотрелась ко мне и спросила:

— Смерть твоего отца хуже того, что случилось с тобой, когда тебе было семнадцать?

Оу. Тяжелый вопрос. Прежде я об этом не задумывалась. Моим первым порывом было сказать, что, разумеется, смерть моего отца была хуже, но, если откровенно, я не думаю, что это так. Сейчас я была старше и могла взглянуть на вещи с иной точки зрения, нежели в то время, когда была подростком, кроме того, я пыталась покончить с собой из-за снятого на видео изнасилования. В данный момент меня даже мыслей таких не посещало. Я хотела жить. Хотела прожить свою жизнь с Итаном, в том числе заботиться о нашем ребенке. Других вариантов не существовало. Пока я сидела в кабинете доктора Розуэлл, на меня вдруг нашло озарение, лучики которого помогли мне понять, что я буду в порядке. Я пройду через это, и со временем в мою жизнь вернется радость.

Я покачала головой и честно ответила своему психотерапевту.

— Нет. Не хуже.

Она записала это своей бирюзовой авторучкой, которая, по-моему, была очень красивой.

— Спасибо, что помогли мне увидеть всё с такой ясностью, мне кажется, это со мной впервые, — сказала ей я.

— Можешь объяснить, что ты имеешь в виду, Брианна?

— Вот, что я думаю. — Я набираю полную грудь воздуха и выпаливаю на одном дыхании. — Я знаю, что мой отец любил меня, и знаю, что он был в курсе, как сильно я любила его. У нас были такие отношения, в которых мы всегда разделяли чувства друг друга, не испытывая никаких сожалений. Я убита тем, что наше время так внезапно оборвалось, но с этим ничего не поделать. Такова жизнь. Посмотрите на Итана, который потерял свою мать в возрасте четырех лет. У них не было времени, и он почти не помнит ее. У меня же был замечательный любящий отец почти двадцать пять лет.

Доктор Розуэлл одарила меня сияющей улыбкой.

— Я очень рада слышать это от тебя. Боюсь, ты взломала секретный код. Вскоре у меня не останется никаких предлогов, чтобы продолжать посылать тебе счета на оплату моих услуг.

— Э-э... нет, этого не произойдет, доктор Розуэлл. Вы застряли со мной на долгие годы. Только представьте себе все эти материнские переживания, с которыми мне предстоит столкнуться в ближайшее время.

Она мило рассмеялась в свойственной ей манере.

— С нетерпением жду этих бесед. — Она закрыла свой блокнот и надела колпачок на свою авторучку. — Итак, расскажи-ка мне о свадебных планах. Хочу услышать каждую деталь...

Я обнаружила, что Facebook был довольно неплохим инструментом для организации свадьбы. Элейн предложила мне воспользоваться им, потому что она была полностью поглощена организацией собственной свадьбы и знала в этом толк. Я села, заранее заварив себе клюквенный чай, и вошла в свой аккаунт.

Я создала закрытую группу для обмена фотографиями и деловыми связями, которая включала меня и мою маленькую армию пехотинцев: Габи, Бена, Ханну, Элейн, Мэри и Викторию, организатора свадьбы, которая посвятила свою жизнь интересной, но, на мой взгляд, очень не простой работе. Все складывалось на удивление гладко, если принять во внимание, что уложиться нужно было в немыслимые пять недель. Учитывая мою беременность и нестабильный гормональный фон, я решила, что, испытав невыносимую утрату, я справлялась чертовски хорошо.

Итан был так занят на своей работе, что мы едва видели друг друга, и большинство наших разговоров сводились к текстовым сообщениям. Я знаю, что он беспокоился обо мне и старался уделять мне как можно больше внимания, но свободного времени катастрофически не хватало. Я понимала, под каким давлением он находился, да и мне, в любом случае, требовалось время, чтобы свыкнуться со всем, что произошло за последние недели. Он приходил домой очень поздно, и стоило ему переступить порог, он чаще всего хотел лишь двух вещей: заняться любовью и держать меня на расстоянии вытянутой руки во время сна. Потребность Итана в физической близости была по-прежнему сильна, как никогда. Я нисколечко не возражала. Думаю, мне требовалось это не меньше, чем ему. Мы оба волновались друг о друге.

Я быстро настрочила сообщение Элейн о фотографиях с цветочными композициями, которые она разместила, и пошутила, что на Facebook мы общаемся друг с другом больше, чем при встрече. Действительно глупо, особенно, если учесть, что она жила в том же здании, что и я. К тому же Элейн и Нил были по уши завалены работой в Блэкстоун Секьюрити Интернэшнл, как Итан. Никто не располагал достаточным количеством свободного времени.

Я вышла из группы и проверила свой главный профиль, чтобы посмотреть оставленные для меня новые сообщения. Было несколько уведомлений о пожертвованиях из Фонда Колледжа Меритус в Сан-Франциско, которому в течение многих лет мой отец оказывал поддержку. Это была нужная благотворительность, взявшая на себя обязательство оказывать помощь малообеспеченным, но целеустремленным детям, стремящимся получить высшее образование. Я знала, что он бы одобрил это, поэтому объявила, что вместо цветов средства могут быть направлены на пожертвования непосредственно в Меритус. Фонд любезно присылал мне уведомления всякий раз, когда кто-нибудь оставлял подношение на имя моего отца. Пол Лэнгли оставил подарок, как и персонал Галереи Ротвейла, и отец Габи, Роб Харгрив. Их внимание глубоко тронуло меня, и в своих ответных благодарственных посланиях я так им и написала.