И дорогого стоит признание Старостина, сделанное в книге «Футбол сквозь годы» через год после конфликта, завершившего их работу: «Мне приходилось работать рука об руку со многими тренерами, я имею возможность сравнивать. Очень скоро стало ясно, что Бесков необычайно точно соответствует той роли, какую ему предстояло сыграть в полуразрушенном „Спартаке“… Он из тех тренеров, которые знают, чего хотят, и неуклонно, упорно идут к намеченному. Цель – вернуть „Спартак“ в высшую лигу – для него была и проходной, и попутной, само собой разумеющейся. На его месте другой тренер, весьма вероятно, планировал бы только возвращение, и неизвестно, решил ли бы эту ограниченную задачу. Бесков с самого начала задумал создать команду, которая смогла бы выйти на первые роли. У него есть своя шкала требований к игроку, я бы сказал, к „Игроку его мечты“. И к командной игре тоже. Его любимое выражение: „Этого требует футбол завтрашнего дня“. Иными словами, он работает с перспективой. И наконец, Бесков имеет вкус к занятиям с молодыми, веру в них…» 402 .

А главное, сам Бесков, который столь неохотно шел в «Спартак», и даже спустя годы скажет Сергею Шмитько на вопрос, почему он все-таки принял команду: «Может, по привычке. В моей тренерской практике не было случая, чтобы я принимал команду, которая стояла бы в турнирной таблице выше середины. Всякий раз приходилось менять состав на восемьдесят процентов. Точно так же и в сборной. Как случался пожар – звали меня. Я, наверное, тренер-пожарный…» 403 , действительно начал не просто вживаться в новую для себя роль, но и получать истинное удовольствие от работы. О произошедшей вскоре с Бесковым перемене скажет чуть позже Юрий Гаврилов: «Я, пожалуй, лучше остальных знал Константина Ивановича. Ведь это он меня в свое время приглашал в „Динамо“. Да и в „Спартаке“ я не без его участия появился. И сразу же обратил внимание на то, что Бесков как бы помолодел. Чувствовалось: увлекло его новое дело, захлестнуло…» 404 .

Если Николаю Петровичу Старостину хватило мудрости, чтобы ужиться с Бесковым, на многие годы подчинив свои эмоции интересам дела, то Юрию Андреевичу Морозову, ставшему было на первых порах помощником Бескова в «Спартаке», заметного следа в истории «Спартака» оставить было не суждено. В апрельской заявке команды на сезон-77 его фамилия уже не значилась. «Я вообще не испытывал горячего желания идти в «Спартак», – вспоминал позднее Морозов. – «Динамо» – другое дело, – говорил я Бескову. – А тут и вы новый человек, и я». Но вы же знаете Бескова, наверное, не хуже меня – он кого хочешь может убедить! К тому же по его настоянию в команду вернули Николая Петровича Старостина, к которому я относился с огромным уважением…» 405 .

Выбор был, с одной стороны, вполне предсказуемым – Морозов незадолго до этого успешно сотрудничал с Бесковым в качестве помощника в сборной страны. С другой – с позиций сегодняшнего дня достаточно неожиданным. Дело не только и не столько в том, что столкновение характеров было почти неизбежным. И Бесков, и Морозов обладали, как известно, крутым нравом. Как заметил работавший в 80-х с Морозовым в ЦСКА Валентин Бубукин, «Морозов представлял собой этакую гремучую смесь Тарасова и Лобановского. Вспыльчивый, кипяток, суровый, жестокий. Мог накричать, сравнять с землей. Все это минут на десять. Потом проходит время, и он затихает…» 406 . Еще категоричней характеризовал Морозова начальник медицинской службы армейцев тех лет Олег Белаковский: «Тренер Морозов – человек с очень непростым характером. Общаться с ним порой, извините за сравнение, все равно, что с тигром в клетке целоваться…» 407 .

Важнее другое – тренерская, да и человеческая судьба Морозова уже к тому времени куда более тесно переплелась с судьбой антагониста Бескова – Валерия Лобановского, да и по своему футбольному мировоззрению Морозов был куда ближе к Лобановскому: «…На чемпионате мира в Германии голландцы показали тотальный футбол, а осенью того же 1974-го Лобановский, Алескеров и я были на стажировке в Голландии и в течение месяца наблюдали за тренировками „Аякса“, ПСВ, „Фейеноорда“, „Твенте“… Жили мы на базе национальной сборной, где на специальных курсах готовят тренеров четырех категорий – от D до А. Причем, чтобы получить высшую квалификацию, нужно пройти через все четыре группы. А возглавлял этот тренерский институт великолепный специалист г-н Плойер, обладавший глубокими знаниями по методике спортивной тренировки. И он поведал, с помощью каких упражнений можно достичь в игре многократных скоростных подключений фланговых защитников, прессинга, группового отбора. То есть всего того, что мы с Валерием Васильевичем взяли на вооружение, развивали и совершенствовали…» 408 .

И, тем не менее, приглашение Бескова Морозов не мог не принять: «Видите ли, тогда как личность Бесков производил на меня более сильное впечатление, чем Лобановский. Все-таки против Василича я играл, у нас не было такой разницы в возрасте, как с Константином Ивановичем, который к тому времени во многих командах, в том числе и в сборной, неизменно проявлял себя как специалист крупного масштаба. Кстати, с Бесковым мы познакомились в середине 60-х в Самарканде, когда я, готовясь к защите диссертации, проводил кое-какие эксперименты с футболистами „Зенита“, а он готовил к сезону московское „Динамо“. Мы много времени провели вместе, я прислушивался к его советам, а Бесков, как всякий умный человек, вероятно, не пропускал мимо ушей кое-что из моих суждений. И, тем не менее, я был ужасно поражен, когда он, возглавив в марте 1974-го сборную СССР, сделал меня, не работавшего тренером ни в одной команде, своим ассистентом. Правда, вскоре после матча с ирландцами он покинул этот пост, и большинство до сих пор считают, что его сняли с работы. Да никто Бескова не снимал! А свой уход он объяснял мне так: „У нас в сборной шесть-семь киевлян, у них другая методика подготовки, и если мы останемся, то будем их просто ломать“. То же самое он повторил руководителю спорткомитета Сергею Павловичу Павлову. Тот два дня не сдавался, но все-таки пришел к выводу, что на сбор в Югославию сборная должна ехать во главе с Лобановским и Базилевичем. А те, в свою очередь, включили меня в делегацию, попросив для начала заняться тягомотным оформлением документов на выезд…» 409 .

Во многом благодаря Морозову, кстати, Евгений Ловчев, по его собственному признанию, в 1976 году оставался едва ли не единственным некиевлянином, защищавшим цвета сборной СССР под руководством Лобановского: «Видимо, какие-то добрые слова обо мне Лобановскому сказал Юрий Морозов, с которым по работе в олимпийской сборной образца 75-го года (он тогда помогал Бескову) у меня сложились самые добрые отношения. Морозов мне сообщил, что Лобановский хочет видеть меня в своей команде…» 410 . Впрочем, решал Морозов для Лобановского и иные, более деликатные, селекционные задачи. Так, Виктор Звягинцев, игравший в «Шахтере», вспоминал, что именно Морозов поставил его перед выбором, от которого, что называется, нельзя отказаться: «Подсел ко мне в самолете Юрий Андреевич Морозов, помощник Лобановского по сборной, и предложил: или Киев, или Донецк. Или сборная, или… Я тут же в самолете написал заявление о переходе и передал Валерию Васильевичу. Так осуществилась моя мечта сыграть на чемпионате Европы и Олимпиаде. Такие тогда были методы…» 411 .

Анатолий Исаев, также работавший в 1977 году помощником Бескова, припомнил, что во многом именно благодаря Морозову, сильному теоретику, кандидату наук, в практике работы Константина Ивановича появились его ставшие впоследствии знаменитыми подсчеты ТТД – тактико-технических действий футболистов: «Как раз через Юрия Андреевича к нам и пришла мода считать „плюс-минус“. Я, кстати, был не согласен с тем, что благодаря таким подсчетам создается реальная картина полезности футболиста…» 412 .