Уйдя с футбольного поля, с футболом Радий Рахимов не расстался. Обосновавшись в Волгограде, с которым связаны лучшие годы его игровой карьеры, он тренировал городские команды. Был даже некоторое время главным тренером «Звезды» из поселка Городище, дебютировавшей в 1992 году во второй российской лиге. После чего более двух десятков лет работает тренером секции атлетической гимнастики в волгоградской областной организации общества «Динамо»…

Уход Редина и Рахимова особых эмоций, понятно, не вызвал. А вот Николай Осянин стал первой действительно громкой потерей «Спартака» в том межсезонье, немало обсуждавшейся болельщиками: «На последние игры я выходил с травмой и после окончания сезона лег в ЦИТО на операцию. А еще до этого принял решение закончить. И хотя Константин Иванович Бесков, который после нашей неудачи принял „Спартак“, предлагал мне еще поиграть, я для себя уже все выбрал…» 457 .

Еще в 1974 году, после своего триумфального возвращения в «Спартак» в новой роли защитника блестящий в прошлом форвард, перешагнувший критический для того времени возрастной рубеж, на естественный вопрос, сколько он еще собирается играть, ответил: «Думаю, еще год. А может быть, и больше, при условии, что своей игрой не дам повода тренерам вспомнить о моем возрасте…» 458 . Видимо, не давал он такого повода даже Бескову, раз тот видел Осянина в составе. Мнение, что 35-летний ветеран мог бы еще принести пользу команде, разделяли и партнеры, в частности, Виктор Папаев: «Вон Коля Осянин играл, как артист. Как артист играл, точно тебе говорю. Он бы на месте последнего защитника бы долго поиграть смог. А ведь тихо-тихо ушел…» 459 . «Никаких проводов и не было, – подтвердит и сам Осянин. – У нас в «Спартаке» это почему-то не принято. Одного Черенкова проводили по-человечески. Остальные уходят тихо, по-английски…» 460 .

Спустя годы Бесков в книге «Моя жизнь в футболе» утверждал, правда, что игра Осянина его уже не устраивала, и инициатива расставания была за тренером: «…Я ясно видел: тридцатипятилетний Николай Осянин утратил скорость. Он стал не слишком разворотлив, юные форварды «раскручивали» его довольно откровенно. Понимаю, что почитатели «Спартака» боготворили Осянина; сам не могу забыть его хрестоматийный гол в ворота киевских динамовцев во втором круге чемпионата СССР 1969 года, гол на киевском поле, в сущности, решивший судьбу золотых медалей. Но то было в шестьдесят девятом, а нынче на дворе стоял семьдесят седьмой…» 461 . Сочтем эти утверждения проявлением эго тренера, которому поспешное, как казалось многим, расставание с ветеранами, легендами «Спартака» в том сезоне не раз ставили в упрек, особенно когда игра команды еще не устоялась. Однако сам Осянин не раз вспоминал, что дело обстояло не совсем так, это было его решение: «Бесков уговаривал остаться, но я повредил мениск и решил, что хватит…» 462 .

Осянин нашел новое призвание в работе детьми: «Закончил в 76-м и сразу перешел в тренеры – с детьми в «Спартаке» работал. Одновременно играл за ветеранов – на поездки приходилось отпрашиваться…» 463 . В спартаковской школе он проработает до 1989 года. Примером для молодежи он был, правда, возможно, не идеальным, но кумиром – истинным, вспоминал Вагиз Хидиятуллин: «Каждый ребенок, увлеченный футболом, «в кого-то» играет. Моим любимым футболистом, в которого я играл, был дядя Коля Осянин. Мог ли я себе представить, что в 76-м, попав в «Спартак», буду каждый день видеть дядю Колю, после обеда выходящего на крыльцо базы с папиросой? Мы-то, молодые, тоже баловались этим делом, но даже подумать не могли, что сможем курить у всех на виду. А когда Осянин смачно затягивался своей «беломориной», нам это казалось так удивительно и заманчиво…» 464 . Иван Варламов, к слову, считал, что именно курение во многом помешало Осянину в его лучшие игровые годы проявить себя в сборной: «Так конкуренция в линии атаки была какая! Эдуард Малофеев, Анатолий Бышовец, Игорь Численко, Анатолий Банишевский… А Коле, как мне кажется, по сравнению с ними еще и физики не хватало – покуривал. На предыгровых тренировках в «Спартаке» Никита Павлович Симонян его никогда не нагружал, а у наставников сборной был другой подход…» 465 .

Так, с потери ключевой фигуры в центре обороны, начались спартаковские будни Константина Ивановича Бескова. Не случайно Лев Филатов потом скажет: «Предстояло создавать команду на полупустом месте. В похожей роли Бесков прежде оказывался в „Торпедо“, ЦСКА, „Локомотиве“, многое успевал сделать, но ни разу ему не давали довести дело до конца. В „Спартаке“ необходимое время, равно как и уважительное внимание, ему были предоставлены сполна. А он любит игроков сам найти, открыть, любит их „доводить“, добиваясь, чтобы все вместе они вели игру определенного характера и рисунка…» 466 .

«Я надеялся, что костяк команды составят спартаковцы со стажем, но из них одни были травмированы, другие резко сдали в игре…» 467 , – скажет позже Бесков. Задача перед ним стояла действительно не из легких: «Сразу же скажу, что после окончания сезона от состава «Спартака» в его прежнем виде, по существу, мало что осталось. Из ветеранов были лишь вратарь Прохоров (да и тот, как известно, собирался в киевское «Динамо»), Евгений Ловчев и Михаил Булгаков. Следовательно, нам предстояло в предельно сжатые сроки укомплектовать команду и подготовить ее к состязанию, которое, мы знали, будет очень трудным…» 468 . Головной боли добавляло и то, что полноценной работы с резервом в ходе сезоне обеспечить было невозможно: «…Дублирующий состав команде первой лиги не положен, так что мы не в состоянии были проверить в деле того или иного новобранца. Более того, случалось, что с трудом наскребали людей для полноценной двусторонней тренировочной игры. А календарные матчи, яростные, бескомпромиссные, с полной отдачей сил, проходили примерно через три дня на четвертый…» 469 .

Бесков присматривался к имеющимся в его распоряжении игрокам: «Мы ежедневно проводили двухразовые тренировки, а иногда – трехразовые. Много времени уделяли технике, всем ее элементам. Я внимательно смотрел, как переносят игроки большие нагрузки, каковы степень и качество их отдачи команде. Откровенно говоря, не все оправдали наши надежды. В команде остались лишь те игроки, которые соответствовали избранной модели игры…» 470 .

Добавим – те, кто, прежде всего, этого по-настоящему хотел. Именно этого желания, горящих глаз игроков не хватало «Спартаку» в роковом 1976 году. В феврале 1977 года в журнале «Физкультура и спорт» был опубликован памятный болельщикам исповедальный монолог Евгения Ловчева, в котором, говоря о проблемах команды, он среди прочего сетовал на безволие многих своих молодых партнеров: «…С нашей спартаковской молодежью всегда держусь дружелюбно, готов в любую минуту каждому помочь, а если вижу, что молодой игрок, как Мурашкинцев, например, самозабвенно предан футболу, то рад без устали расхваливать его достоинства и как капитан настаивать на включении его в основной состав. Но в то же время я и не могу молчать, когда на тренировках и в игре слежу за вялыми, безвольными действиями некоторых наших молодых игроков. Не понимаю, откуда у них, двадцатилетних, полных сил и здоровья, такая пассивность, такое безразличие к футболу, к своей собственной футбольной судьбе? Иной раз не удержишься, скажешь в сердцах: «Будь я тренером, многих бы из вас выгнал из команды!»…» 471 .

Говорят, невозможно научить, можно только научиться. И Бесков, конечно, как никто мог в этом помочь. Это подкупало. Отношение к новому старшему тренеру тех, кто действительно хотел играть в новом, рождающемся на глазах «Спартаке», очень эмоционально выразил один из тех, кто действительно горел на поле, кто не мыслил себя без футбола, Вагиз Хидиятуллин: «В начале пути мы Бескова боготворили…» 472 .