Образ «мягкого интеллигента» никак не вяжется с Морозовым. «Но в Киеве Юрий Андреевич был таким, как рассказывает Блохин. Я даже не помню, чтобы Морозов когда-то повысил голос. По сравнению с Валерием Васильевичем Лобановским он был намного мягче. Может строгости нам и не хватило для достижения больших побед…» 421 , – подтверждал Олег Кузнецов. – «А вы книгу Блохина и его рассказ об этом периоде читали? <…> Так вот, я с его мнением согласен. Ребята почувствовали в Морозове слабинку и начали к делу относиться иначе. Упражнения вроде были те же, что при Лобановском, но того рвения, того желания – пусть даже чуточку и подневольного, вызванного предельной требовательностью тренера – не было…» 422 .

Морозов искренне недоумевал: «В чем же, интересно, этот либерализм проявлялся?! Да, я не считал нужным контролировать игроков, скажем, у них дома в дни отдыха. Это просто-напросто смешно: я ведь прекрасно знаю, что если футболист захочет обмануть тренера – выпить, с девушкой погулять, то он с легкостью обведет вокруг пальца любого „надсмотрщика“. В Киеве у меня были проблемы совсем другого рода. <…> После сезона 1982 года с большим футболом расстался Веремеев, не тот, что прежде, был Буряк. В общем, команда нуждалась в существенном обновлении, в притоке „свежей крови“. Я начал реконструкцию состава: впервые вышли тогда на поле Михайличенко, Олег Кузнецов… Надо сказать, что на протяжении всего сезона и руководство, и игроки меня поддерживали. Несмотря на некоторое, вполне естественное, снижение результата, никто меня из Киева выгонять не собирался…» 423 .

Виктор Чанов, однако, вспоминал совсем иное. О поддержке со стороны игроков не было и речи: «…Коллектив был очень дружный. Например, в конце 1983-го, когда Киев тренировал Юрий Морозов, не побоялись с ребятами прийти к председателю общества «Динамо» и выдвинуть ультиматум: либо он, либо мы…» 424 . По словам тогдашнего голкипера киевлян, игроки не принимали ни тренировки Морозова: «Это был ужас! Нелепые упражнения, бестолковые установки. На фоне Васильича – небо и земля. <…> Я не представлял, что классную команду можно развалить так быстро. Тренировки превратились в каторгу. То играем в лапту. То задание – попасть мячом в два других мяча. Мы слушаем и думаем: «Ты травишь? Футбол с бильярдом перепутал? Это киевское «Динамо», а не пионерский отряд!»…» 425 , ни его установки: «Мы привыкли с Васильичем к прессингу, а здесь тупая персоналка. Правый хав ушел налево – ты за ним. Он в туалет – и ты туда же. В обороне игра разладилась, нам постоянно забивали. В какой-то момент сообразили: еще немного – и встанем на вылет. Тогда после установок собирались отдельно: «Забыли все, что он сказал. Играем так и так…». В перерыве Морозов влетал в раздевалку багровый: «Разве я это говорил?!». А на него уже не обращают внимания…» 426 .

Не добавляли авторитета тренеру и проколы «чужака»: «Был еще эпизод, который не добавил Морозову уважения. Позади пара месяцев после его назначения. Едем на автобусе из киевского аэропорта. Морозов берет микрофон, объявляет на весь салон: «Завтра в 11.00 от Финляндского». Народ прыснул: «Ничего, что это Киев, а не Ленинград…». Все складывалось из мелочей…» 427 . Словом, уход Морозова был предопределен: «Мы были на грани. Морозов настроил против себя всю команду. Над ним уже просто издевались. Орет: «Была б моя воля, взял бы пистолет и расстрелял вас!». Хорошо. Утром приходит на теорию, а на столе – пистолет. <…> Игрушечный. Но Морозов все понял, развернулся и выбежал…» 428 .

Факт остается фактом – команда, была на то причина, или это была реакция на отпущенные вожжи – в буквальном смысле распустилась. Тот же Олег Блохин скажет позже: «Вернувшись в команду, Лобановский начал с восстановления дисциплины – на бытовом уровне и в игре…» 429 . А Олег Кузнецов признает правоту тренеров, не дающих послаблений игрокам: «Что же касается жесткости, то с 80 процентами наших футболистов так поступать и надо. Чуть слабину дашь – они сядут тебе на шею. Случай с Морозовым это доказал. И что важно, мы ведь не из-под палки у Лобановского работали, хоть и боялись его. Мы заражались его убежденностью, целеустремленностью. <…> Лобановский не только от нас – он в первую очередь от себя требовал. И множество кроссов с нами бегал. Если при Морозове игроки могли позволить себе на тренировках и в играх выкладываться процентов на 50-60, то при Лобановском выкладка меньше чем на 100 автоматически означала смертный приговор…» 430 .

Так или иначе, по окончании сезона Морозов оставил свой пост. «Команда заняла в чемпионате седьмое место, с Юрием Андреевичем Морозовым, приступившим к переформированию ее рядов, намерены были распрощаться. Я предложил ему остаться в роли помощника. Он отказался, и я его понял. Стремление к самостоятельной работе, особенно если привык только к ней, всегда похвально…» 431 , – писал в книге «Бесконечный матч» Валерий Лобановский. Сам Морозов вспоминал о тех событиях так: «…Осенью 83-го сборная СССР в отборочном матче чемпионата Европы проиграла португальцам, и всех нас – тренеров сборной – отправили в отставку. Лобановский вернулся в Киев, а мне предложил работать в клубе его помощником. Я отказался: в сборной это одно, а в клубе – совсем другое…» 432 . Леонид Буряк утверждал, впрочем, что предложение было, скорее формальным: «Для начала Лобановский предложил Морозову остаться в команде в роли его помощника. Этот жест был скорее жестом вежливости по отношению к своему товарищу, нежели действительное желание Валерия Лобановского. К удовлетворению обоих, Морозов отказался и вскоре объявился в московском ЦСКА…» 433 .

Все это не повлияло на их дружбу и взаимное уважение. И в 1986 году, когда Лобановский вновь возглавил сборную страны, Морозов, как и в 1983-м, вошел в его тренерский штаб. Отношения были в высшей степени доверительными. Как утверждал игравший тогда в сборной Вагиз Хидиятуллин: «Советовать ему (Лобановскому – прим. автора) мог разве что Морозов. Общение у них было братское. На сборах Юрий Андреич мог сказать: «Хорош гонять пацанов». И все, нагрузка снижается. Другой на его месте и рот бы не открыл…» 434 . Бесков, в отличие от Лобановского, в замечаниях Морозова вовсе не нуждался и помощника-советчика рядом не потерпел. Воспоминания Евгения Ловчева в общих чертах подтверждают приведенный выше рассказ Ярцева: «Как-то на разборе матча «Спартака» Юрий Андреевич Морозов (он одно время был помощником Бескова) сказал что-то не в унисон Константину Ивановичу. За смелость поплатился – был очень жестко одернут, а вскоре и покинул команду…» 435 . Судьба Морозова в этом смысле не уникальна – тема вторых тренеров в «Спартаке» при Бескове заслуживает отдельного разговора.

Отношение Бескова к Морозову испортилось бесповоротно – спустя десяток лет это заметит Александр Нилин: «Но знаю, что к Морозову, работавшему у него в «Спартаке» вторым тренером, а теперь ставшему вторым в сборной Лобановского, бывший спартаковский тренер относится скептически – считает человеком «бумажным», как в практика в него не верит…» 436 . И еще наблюдения Нилина тех лет: «…Бесков хвалит молодых, талантливых игроков армейского клуба. «Их бы организовать, отдать в хорошие руки…». Сожалеет, что попали они к такому «неумелому тренеру», способному только бумажки писать…» 437 .