Морозов свое отношение проявлял не в словах, скорее, делом. Как вспоминал Борис Кузнецов, «…когда Морозова поставили, я был капитаном ЦСКА, но его киевская модель, вся эта беготня, мне была не близка. Я более творческий человек. Отыграл у Морозова один круг и попросился в другую команду. Морозов ответил: «Боря, не вопрос». Но тогда с переходами было сложно пишешь заявление, клуб составляет твою характеристику, Федерация ее рассматривает. Морозов, как соратник Лобановского, был антиподом Бескова, и, узнав, что я собрался именно в «Спартак», стал препятствовать. Написал в характеристике, что я нарушаю спортивный режим…» 438 .

В то же время Морозов пытался трудоустроить в Киеве едва ли не против его воли Валерия Шмарова, покидавшего ЦСКА: «Сомневаюсь, что Лобановский об этом знал. Меня из ЦСКА в Киев хотел отправить Юрий Морозов, друг Лобановского. Но от нагрузок Юрия Андреевича я на финише сезона был как выжатый лимон. Вернулся в «Факел» – ног не чувствовал от усталости…» 439 .

Армейский период славы Морозову, как известно, не добавил. Как скажет позже Дмитрий Галямин, воспитанник спартаковской школы, много лет отдавший ЦСКА: «От работы с Морозовым остались весьма противоречивые впечатления. Я до сих пор уверен, что это был очень сильный тренер. В первую очередь – великолепный методист, который грамотно строил тренировочный процесс. Но вот в отношении к людям… Не знаю, как в других командах, но у Морозова никак не складывались отношения с 90 процентами футболистов, игравших в ЦСКА. И в особенности – с ветеранами. Самыми заслуженными армейскими игроками…» 440 . Именно при Морозове, например, фактически завершит карьеру Александр Тарханов: «…С приходом Юрия Морозова началось резкое омоложение состава, старики восприняли его в штыки, атмосфера внутри команды накалилась… Короче, знакомые любому футбольному клубу трудности, где происходит смена поколений. Мое выступление сильно не понравилось отцам-командирам…» 441 .

В ЦСКА – в отличие от Киева – Морозов был уже таким, каким мы его запомнили. Суровым, жестким, порой жестоким, с крутым нравом, острым на язык. Поиграл в ту пору под началом Морозова в ЦСКА будущая «звезда» «Спартака» 90-х, а тогда – призванный против воли из Ташкента Андрей Пятницкий, так охарактеризовавший Морозова: «Как вы, корреспонденты, пишете – „сложный человек“… Никак понять не мог, как человек может уйти из команды, когда срок службы выйдет. В самом деле, кажется, не понимал, что люди приходят в тогдашнее „Динамо“ и ЦСКА не из-за традиций, а только из-за армии. Месяца за четыре до дембеля вызывает меня: „Ну, ты что? Остаешься?“. Нет, отвечаю. Попытался объяснить, что Ташкент – любимый город, родина, но это Морозова не слишком интересовало… В таком случае, говорит, придется тебе узнать, что такое настоящая армия. И что такое сапоги… Узнал. Сдержал Морозов слово. Но я-то понимал, что служить мне остается три с половиной месяца – пусть хоть в Забайкальский округ посылают…» 442 .

Вообще дальнейшие пересечения Юрия Андреевича Морозова со «Спартаком» проявились лишь в поворотах судеб отдельных футболистов. Евгений Ловчев вспоминал: «…Когда я уходил в 78-м от Бескова (именно так, а не из «Спартака»! ), Юрий Андреевич пригласил в «Зенит». Долго мы с ним говорили в гостинице «Ленинградской», что у трех вокзалов, но… Тот «Зенит» и «Зенит» нынешний – две большие разницы. Это во-первых, а во-вторых, я все-таки хотел кое-что доказать Бескову. И не принял приглашения Морозова… В 80-м уже я сам просился к Морозову в «Зенит». Бывает же такое! Но Юрий Андреевич ответил: «Жень, тогда ты мне был нужен. А теперь у меня целая команда молодых питерских ребят. Поезд ушел…». Очень честная позиция. Знаете, порой бывает, что тренер начинает юлить, не беря на себя ответственность и не желая по каким-то причинам сказать «нет». Тут же Морозов был предельно откровенен…» 443 .

Сергей Швецов утверждал, что его путь из кутаисского «Торпедо» в «Спартак» пролегал через ленинградский «Зенит» как раз вследствие недолгой совместной работы Морозова с Бесковым: «История вышла интересная. В 77-м приехал с «Торпедо» в Москву играть против «Спартака». А до этого в юношеской сборной пятку травмировал, но Норакидзе ничего не сказал. И вот за 20 минут до конца он говорит: «Давай, Сережа, сыграй в Лужниках. Может, такого шанса у тебя больше не будет». В то время Бесков с Морозовым еще приятельствовали, и Константин Иванович сообщил Юрию Андреевичу, что в Кутаиси есть русский паренек – надо, мол, за ним съездить, привезти в «Спартак». Потом они разругались, Морозов «Зенит» принял и про тот разговор с Бесковым вспомнил. Так я в Ленинград перебрался…» 444 . Стоит заметить, что 17-летний в ту пору Швецов действительно принял участие в московской встрече «Спартака» с кутаисцами, однако матч в «Лужниках» состоялся 27 июля, когда Морозов давно уже в «Спартаке» не работал.

Бескову Швецов и вправду запомнился, когда играл в Кутаиси, и «вытащить» его впоследствии из «Зенита» стоило немалой крови, вспоминал Николай Петрович Старостин: «Итак, тренеру Константину Бескову юный форвард Швецов, высокий, стройный, с мягкой техникой, приглянулся, когда тот играл в дублирующем составе кутаисского „Торпедо“. Но Швецов неожиданно перешел в „Зенит“. Бесков продолжал в воображении видеть его центрфорвардом „Спартака“, считая, что он сумеет придать нашим атакам результативность. …Короче говоря, были предприняты усилия, чтобы добиться согласия Швецова. Парень внял уговорам и приехал в Москву. „Зенит“ тогда еще не взял чемпионского курса, а перспектива играть в „Спартаке“ для молодого форварда выглядела заманчивой. Разразился скандал, в ленинградских газетах появились фельетоны. Определенные основания для них существовали – далеко не все требования инструкции о переходах были соблюдены. Так или иначе, Швецов остался в „Спартаке“…» 445 .

Настойчивость Морозова сыграла решающую роль в карьере безвестного в ту пору спартаковского дублера голкипера Михаила Бирюкова, приглашенного в 1978 году из Орехово-Зуево: «В 1979 году Юрий Андреевич первый раз позвал меня в „Зенит“. Место в воротах команды тогда было прочно зарезервировано за Александром Ткаченко, и я, будучи игроком спартаковского дубля, подумал: „Какой смысл переезжать в Питер, если и там буду сидеть на лавке?!“. Словом, отказался и отправился в Благовещенск, один сезон провел в местном „Амуре“. На следующий год меня вновь позвали в „Зенит“, а Ткаченко как раз сломал палец. В конце концов, я решился на переход и связал с питерской командой свою жизнь…» 446 .

Еще один спартаковский дублер бесковского призыва 1978 года нападающий Сергей Березин встретился с Морозовым много лет спустя, в 1986 году, уже в ЦСКА, куда был переведен после нескольких лет бомбардирских подвигов из хабаровского СКА. В первом же сезоне Березин стал капитаном и лучшим снайпером московских армейцев, выступавших тогда в первой лиге. А годом позже во втором своем по счету матче в высшей лиге Березин получил тяжелейшую травму головы. Олег Белаковский впоследствии вспоминал, что «…в той ситуации он (Морозов – прим. автора) сделал для Березина все возможное и невозможное. Когда никто не знал, выживет Сергей или нет, Морозов через министра обороны добился, чтобы семье Березина выделили квартиру в Строгино. Он был готов отменить выездные матчи ЦСКА, пока капитан команды стоял на краю гибели. Как только стало ясно, что Сергей будет жить, Морозов убедил армейское руководство оставить младшего лейтенанта Березина в Вооруженных Силах, хотя с такими травмами люди автоматически подлежат увольнению в запас…» 447 .