Единственное, в чем он винил себя, так это, что не сумел распознать её сердечной привязанности раньше. Джеймс никогда не представлял, чтобы они однажды могли быть вместе. Ему нравилось бегать с девушкой наперегонки, нырять под воду, играть в карты и шахматы, шутить и смеяться, устраивать жестокие проделки и много чего другого, что любил делать в то же время со Спенсером и Дунканом. Бойкая и выносливая — Марта всегда была для него наравне с мальчишками.

Затем всё в одночасье изменилось. Едва Джеймса начали интересовать девушки, как Марта вдруг вспомнила, что и сама была одной из них. Ненавидящая прежде платья, чулки и туфли на каблуках, она вдруг не стала носить ничего другого. Вычурные прически, дорогие духи и ровно подрисованные глаза стали неотъемлемой частью девушки, которая стала привлекать внимание многих, но не Джеймса, для которого осталась неизменной.

Им не стоило заходить дальше дозволенного. Их дружба была разрушена первым поцелуем, о чем Джеймсу стоило бы догадаться сразу, но для него всё было несерьезно, в шутку, ради забавы. Марта медленно превратилась из лучшего друга в одну из девушек, чьи имена стирались с его памяти. По истечению лет в ней не осталось ничего интересного. Она стала раздражающей, ревнивой и совершенно двинутой на идее быть с ним, что безвозвратно оттолкнуло их друг от друга.

— Перестань, — прошипел сквозь зубы Джеймс. Схватил за тонкие запястья и легонько сжал, вынудив усмириться. Выражение её лица было полно злобы, но вовсе не отвращения. Невзирая на то, что слова парня ранили, Марта держалась не так уж плохо, черпая в боли ярость.

В глазах Джеймса это всё было не больше, чем театральное представление, в котором была ощутима безвкусная фальшь. Их диалог был избито прозаичен. Слишком много мелодраматичности, от которой его порядком тошнило. Марта играла свою роль, переусердствуя в драматичности. Он же был вытолкан на сцену случайно, поэтому не знал, что должен был делать, кроме как всё отрицать, приводя следом за собой в реальность и Марту, которая, кажется, вовсе потеряла связь с действительностью.

— Да что с тобой не так? Я отклонила уже два предложения из-за тебя! — она угрюмо нахмурилась. Громко пыхтела, как паровоз, поддувая выбившиеся из аккуратной прически пряди.

— Похоже, это с тобой что-то не так, — он чуть было не рассмеялся ей в лицо, настолько всё стало абсурдным. Марта достаточно умело взваливала на него свою глупость, но Джеймс не мог на это купиться. В замечании девушки он даже почувствовал иронию. Он был бы безгранично рад, если бы кто другой женился на Марте и унял её пыл, но она нарочно отклоняла любые предложения, как будто ему же и назло. — Я не вижу смысла продолжать разговор, да и тебе стоит над ним подумать, чтобы затем сообщить одному из этих двух бедолаг, что ты передумала, — Джеймс отпустил её запястья и прикрыл ладонью улыбку. Он подозревал, что это выведет Марту из себя ещё больше, но не смог удержаться.

— Тебе приносит удовольствие издеваться надо мной? — она с силой толкнула Джеймса в плечо, когда раздавшиеся на нижнем этаже голоса, заставили его прислушаться. Марта хотела ещё что-то сказать, когда он шикнул на её, предупредительно приставив указательный палец к губам. — Ты не можешь так просто уйти от разговора.

— Если бы ещё ты умела разговаривать о чем-то другом, — он быстро спустился вниз по лестнице, когда бархатистый перезвон чужого смеха заставил сердце пропустить удар. Джеймс достаточно быстро узнал оба переплетающихся между собой голоса, но обманутый собственным ожиданием однажды, не был уверен в подлинности своих догадок. Если и это не была Фрея, то он должно быть наверняка свихнулся.

Джеймс оказался на первом этаже и сразу последовал за голосами, что вели в большую гостиную, куда двери оказались приоткрытыми. Он даже не стал внимательнее прислушиваться, прежде чем распахнул двери настежь и наконец-то увидел её.

Его появление не могло остаться незамеченным. Две пары глаз тут же уставились на Джеймса, который смотрел в упор на Фрею, будто всё ещё не мог окончательно убедиться, что это была именно она. Улыбка коснулась губ девушки, стоило ей только увидеть его. В простом платье, что ещё несколько дней назад он сбросил с неё, с заплетенными в две незатейливые косы волосами, в которых растаял снег, и крепко прижатой к животу книгой, что привела Джеймса обратно домой, она стояла и глупо улыбалась, будто совсем не замечала рядом Оливера, неловко отвернувшегося от них обоих.

— Я обо всем рассказала Оливеру, — Фрея заметила, как Джеймс бросил в сторону брата неуверенный взгляд. Ему было всё равно, одобрял ли Оливер их отношения, но не стал бы раскрывать занавес тайны, если бы она того не хотела.

Джеймс не успел произнести и слова, как Фрея бросилась к нему и крепко обняла. Она зажмурила глаза и стала щекотать ему ухо жалостливым «Прости», что заставило ощутить укол собственной вины за прошлый вечер.

— Я погорячилась. Я не должна была всего этого говорить, — Фрея подняла голову, только чтобы прикоснуться холодными ладонями к лицу Джеймса. Его руки невольно легли на её талию, он даже наклонился, намеренный поцеловать девушку, как она вдруг выскользнула из его рук. — Марта Каннингем? Рада тебя видеть, — Джеймс обреченно вздохнул, совершенно забыв о чёртовой Марте.

— Кажется, Фрэнсис О’Коннор? — она нарочно измывалась над девушкой, что было очевидно всем присутствующим. Джеймс обернулся, чтобы прожечь Марту ледяным взглядом, Оливер просто молча наблюдал за происходящим.

— Фрея О’Конелл, — вежливо ответила со сдержанной улыбкой. Фрея смотрела на Марту в упор, не отводя серых глаз нарочно, чтобы не позволить ей чувствовать своё превосходство. Несколько случайных встреч в Сент-Айвсе и Лондоне не сделали их подругами, скорее принужденными собеседницами, чему ни одна из них не была рада. — Я слышала, что вы с Джеймсом дружите ещё с детства, — произнесла Фрея вместо того, чтобы спросить, что девушка делала в доме. Марта ожидала вопроса, а не ответа, что выбил её из колеи.