Дункан успел набросить на плечи пальто, когда Джеймса одернули и вернули за стол. Победа вскружила ему голову, и он был уверен, что сможет выиграть намного больше. Джеймс даже раскинул в уме, на что потратит выигранные деньги, но теперь это было не так важно. Мысли об этом утонули в бездонном омуте памяти, откуда он даже не намеревался их вытаскивать. Вместо этого попытался вспомнить, где деньги были сейчас, но и это было тщетно.

Скорее всего, он всё истратил. Один стакан за другим, пока не потерял счет. Напился сам, да и к тому же напоил Дункана, который с первым ударом опьянения стал мягким и податливым. Им было весело. Кроме алкоголя Джеймс достал ещё и легкие наркотики, из-за которых в памяти оказалась большая пробоина, которую он не мог заполнить, как бы сильно не пытался. Воспоминания оборвались на раскурении самокрутки, дым которой, кажется, заполнял легкие и теперь.

Наверное, успело пройти несколько часов после этого, ведь следующее, что Джеймс помнил, как играл на фортепиано, пока Дункан спал у него на плече. Он продолжал пить крепкий виски, невзирая на то, что тот уже просился наружу.

Всё было похоже на прежние времена — громкая музыка, крепкая выпивка, грязные карты. Он дал слабину и позволил себе на одну ночь вернуться в недалекое прошлое, которое с радостью променял на то, что казалось намного важнее. И голову расколол елейный голос Стивена Клеменса, о котором Джеймс вспомнил совершенно случайно.

— Я знал, что ты вернешься. Твоё место здесь, а не рядом с той упрямой девчонкой. Хотя должен признать, я почти поверил, что она тебе стала дороже нашего замечательного общества, — Стивен даже крепко обнял его и поцеловал в щеку, прежде чем силой усадить за инструмент.

И всё казалось Джеймсу безнадежно утерянным, пока на поверхность памяти не выбралось ещё одно случайное воспоминание о том, как он всех подходивших к нему девушек называл одним именем. Оно кололо язык, шевелило сердце и всё же отзывалось теплотой. Джеймс чуть было не обознался, когда в пьяном дурмане узнал девушку, похожую на Фрею. Особенно их делали схожими вьющиеся светлые волосы, которые он первым делом заметил и сходу зарылся в них пальцами, бормоча под нос глупые признания, что теперь вызывали лишь стыд.

Он встретил в клубе отца. Это был отец! Джеймс успел забыть о том, что родитель и сам время от времени помещал подобные места, поэтому риск встретить его был достаточно велик. Из глубины подсознания удалось выудить последнее воспоминание о том, как он, Дункан и отец вышли на улицу. Морозный ветер ударил в лицо, отрезвив сознание, что было единственным, что помогло ему сохранить память об этом моменте.

Язык друга заплетался, когда тот пытался объяснить, что они временно жили у Фреи, адрес которой повторил, как минимум, трижды. Дункан не преминул упомянуть несколько десятков раз и Алиссу, что совершенно сбивало с мысли, но мистер Кромфорд и не был намерен выслушивать парня. Когда Джеймс не мог произнести и слова, отец усадил Дункана в кэб и отправил восвояси, чтобы затем вместе с сыном вернуться домой.

Он даже не мог воспротивиться, настолько был пьян. Даже не пытался этого сделать, хоть мозг и вопил, что происходило что-то неправильное, чего нельзя было допустить. Уже по дороге домой Джеймс несколько раз невнятно повторил имя Фреи, в уме вплетая его в предложения, не произнесенные вслух.

Всё это были случайность и недоумение. Он не должен был оказаться дома, покуда даже не намеревался никому сообщать о своем возвращении в Лондон. Джеймс не хотел видеть ни единого члена семьи — ни матери, ни отца, ни брата, а теперь так глупо угодил в клетку их большого холодного дома, в котором не был намерен задерживаться.

Он резко поднялся с места, намеренный перед уходом посетить ванную, что была рядом с его комнатой. Шум голосов за дверью утих, прежде чем Джеймс успел их узнать. Это было и к лучшему. Парень быстро выскользнул из одной комнаты в другую, оставшись незамеченным.

Вернувшись, Джеймс заметил, что дверь в комнату оказалась приоткрытой. Он бы уверен, что тихо запер её за собой, дабы не дать никому узнать о том, что успел проснуться. Парень остановился, чтобы осторожно заглянуть внутрь и узнать, кто решил его побеспокоить, но эта попытка была тщетной. Он никого не увидел, но тихий шорох всё же свидетельствовал о том, что внутри кто-то был. Почему-то Джеймс почти был уверен, что это была мать или, в крайнем случае, Дебора. Наверное, было бы намного лучше, если бы это была именно Дебби, которую он мог легко прогнать, чтобы спокойно собраться и уйти.

Ожидания не оправдались. Бесшумно войдя в комнату, Джеймс увидел девушку. Она стояла у окна, рассматривая вид за ним. Он не видел её лица, но узнал светлые волосы, собранные кверху в витиеватой прическе, что заставило сердце забиться быстрее. Джеймс произнес вслух имя Фреи, не заметив того, что гостья была чуть ниже девушки ростом, фигура её была не такая угловатая, да и сама прическа была для Фреи слишком аккуратной.

— Похоже, слухи оказались правдой, — голос Марты привел его в чувство. Джеймс встряхнул головой, сбросив з глаз полуду, вмиг заметив все разительные отличия между двумя девушками. Как он мог так легко их перепутать? — Ты теперь водишься с этой безнадежной художницей? Она не казалась мне одной из тех девушек, что легкомысленно разводят ноги перед первым встречным, — она обернулась с гадкой хитрой улыбкой на лице. Джеймсу было отвратно даже смотреть на неё.

— Вроде тебя, да? — он сумел задеть девушку, покуда уголки её губ в тот же миг опустились вниз. Джеймса же это наоборот пробило на ухмылку. — Откуда ты обо всем знаешь?

— Рейчел.

— Эта маленькая крыса, — хмыкнул Джеймс. — Конечно, кто же ещё это мог быть, — он подошел к шкафу, чтобы достать вещи, переодеться и, как можно быстрее, уйти.

— Надеялась, ты изменишь эту дрянную прическу. Тебе к лицу любая длина волос, но всё же я привыкла, когда они были хотя бы в порядке, — Марта села на край подоконника и наклонила голову, рассматривая парня, который стал рыться в вещах, стараясь не обращать на неё внимания. — Ты не ответил ни на одно моё письмо.