— Не спал всю ночь. Ты как раз перехватила меня по дороге домой, — Фрея хотела возразить, что это он отвлек её, но Джеймс не позволил этого сделать. Сперва громко зевнул, а затем продолжил говорить, как ни в чем не бывало.

По словам парня впервые он встретился с Инканти за карточным столом. Джеймс обыграл его трижды, прежде чем на следующий день узнал, что мужчина являлся одним из преподавателей. Он мог пропустить эту подробность, но не стал, развязав за чашкой кофе язык. Фрея уловила тонкий неприятный запах перегара, которым от Джеймса ужасно разило, стоило ей хоть немного нагнуться над столом. Горькость меленых кофейных зерен сумела немного перебить запах, но его компания от этого едва стала приятнее.

Инканти был представленный ей, как весьма противоречивая личность. Большая часть преподавателей его не весьма жаловала хотя бы из-за того, что он был итальянцем, но в более широких кругах его имя значило куда больше. Студентов ему позволяли брать под своё крыло мало, хотя всё чаще приходилось слышать, что он сам их отбирал, уделяя время неизменно тем, кого в дальнейшем планировал продвигать по карьерной лестнице. Некоторые из них сумели прогреметь с выставками в Париже, Нью-Йорке и Лондоне. Их имен Джеймс не знал, но заверял Фрею в том, что это была не пустая болтовня.

Говорил он с акцентом, глотая некоторые звуки, а порой и слова, из-за чего понять его было зачастую сложно. Его любимым напитком был бурбон, и если он вдруг предложит Фрее выпить, она может не стесняться отказать, потому что в этом деле Инканти не весьма настойчив. Что он любит больше всего, это когда у человека есть на всякий вопрос собственное мнение. Не заученная из учебника фраза, не цитата одного из древнегреческих философов, пусть хоть и в оригинале, и уж точно не заезженная фраза из фильма. Подобным его не впечатлишь.

— Он сразу распознает фальш. Я и сам не знаю, как, но… Инканти замечает такие вещи, — Джеймс поджег сигарету, прежде чем приступить к третьей чашке кофе.

— Как мне самой узнать, какая мысль принадлежит мне, а какая — чужая? — Фрея отодвинула на край стола пустой стакан из-под чая, вытерев влажные уголки губ салфеткой. — Что если мои мысли вовсе не мои?

— Интересный вопрос, — Джеймс нахмурился в задумчивости. — Постарайся не думать об этом. А если он вдруг вспылит, скажет, что это не твои слова, спроси об этом. Думаю, ему даже понравиться. В этом определенно что-то есть, — он улыбнулся, глядя на девушку, но та смотрела в окно. — Вместо слов благодарности, было бы достаточно и того, чтобы ты нарисовала мой портрет.

— Может, мне ещё скульптуру с тебя слепить? — Фрея не удержалась и фыркнула от смеха.

— На подобии древнегреческих? Я готов позировать, если потребуется. Любые жертвы во имя искусства, — последние слова он произнес нарочито громко, привлекая лишнее внимание. Девчонки, сидевшие за соседним столиком, весело захохотали.

Личная встреча с Инканти произошла ровно через неделю. В коридоре Фрее передали записку, где неразборчивым почерком было начеркано номер кабинета, время и её фамилия, рядом со словами «Ваш менее талантливый наставник». Фрея сильно волновалась перед предстоящей встречей. Ладони вспотели, ноги стали вдруг ватными. Ходила по коридору взад-вперед уже за пятнадцать минут до назначенного времени, суетливо маячила напротив массивной деревянной двери, за которой её ждал человек, о котором она наслышалась достаточно и не только от Джеймса. Постучала ровно в ту же секунду, как время пришло, и сердце чуть не упало в пятки, когда Фрея толкнула тяжелые двери вперед.

Фрея была не из пугливых. Если о чем и волновалась, то это должно было быть что-то по-настоящему важное, вроде признание перед отцом в её любви к Джону, обращение к мистеру Певензи за помощью в поиске работы. Первое закончилось превратно плохо, со вторым проблем оказалось меньше.

— Сеньорита О’Конл, — послышала она, как только заметила перед собой мужчину, раскуривающего у открытого окна сигарету. Как оказалось, он действительно глотал звуки, и Фрея подавила нервную улыбку, запирая за собой двери. — Я не ождал вас так рно, — пролепетал Инканти с зажатой между зубов сигаретой.

Он издалека напоминал итальянца, и дело было не только в выговоре. Расслабленная поза и слишком резкие движения, сбивающие с толку. Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, пиджак беспорядочно висел на спинке стула.

Ему было немного за сорок. По крайней мере, так сперва показалось. Фрея поймала себя на мысли, что его лицо было знакомо ей, поскольку Инканти был среди членов экзаменационной комиссии. Тогда он отличался особой молчаливостью — за всё время не произнес и слова, привлекая своей отстраненностью лишь больше внимания. Пожал за плечо, вогнав в смятение, и Фрее сложно было расценить этот жест как положительный или отрицательный, поскольку остальные члены комиссии были конструктивны в своей критике и предельно ясны.

— Сеньорита, возмте со стла чистй лист бумги и крндаш, — сходу начал мужчина. Он даже не посмотрел в сторону девушки, будто её присутствие его вовсе не побеспокоило. Изучал заинтересованно вид за окном и дышал сигаретным дымом. — И набрсайте мой портрет.

Фрея послушно сделала то, что он просил. Подошла к столу, взяла белоснежный лист, хрустящий от своей белизны, и самый остро наточенный карандаш, среди всех тех, что там были. Села на диван, подпирающий стену, не обнаружив более удобного места.